Почему об этом необходимо говорить, и какое отношение эти перемены имеют к России? Я уже неоднократно поднимал в своих публикациях данный вопрос. Глобальные перемены во многом определяют динамику изменений и в нашей стране. Не в том смысле, что мы втягиваемся в какой-то водоворот, и процесс пойдет сам по себе и куда-то нас вынесет. Дело в том, что характер нашей РЕАКЦИИ на глобальные перемены будет оказывать прямое влияние на характер перемен внутри страны. И чем хуже мы понимаем мировые тренды, тем более неприятные (в социокультурном плане) «сюрпризы» нас поджидают.
Ситуация, надо сказать, не является уникальной. Исторически Россия уже «обжигалась» из-за нежелания элиты учитывать глобальный преобразовательный контекст. Упование на некий «особый путь» в конечном итоге выходит боком. То же самое намечается и сейчас. Напомню здесь еще раз, что ни одна из российских общественно-политических организаций не предлагает нам образа будущего, поскольку практически все наши общественные и политические деятели зациклены на прошлом – даже те из них, которые считают себя носителями прогрессивных идей. При внимательном же рассмотрении весь этот «прогресс» оказывается апелляцией к уходящему дню. Поэтому условный антагонизм между этими прогрессистами и их ретроградными оппонентами («ватниками», «совками», «колорадами», «поцреотами») – это всего лишь столкновение ВЧЕРАШНЕГО с ПОЗАВЧЕРАШНИМ. Возможно, прогрессисты выглядят здесь более привлекательно и современно, но в скором времени и они рискуют стать той консервативной силой, которая начнет открыто противостоять будущему. Причем, совсем не исключено, что подлинно прогрессивные тенденции будут в ряде случаев истолкованы как «средневековые» и даже «совковые». И тогда вместо борьбы за прогресс и современность мы столкнемся с судорожной попыткой навсегда остаться в XX веке.
Возможно, я бы не стал поднимать эту тему, если бы не замечал полного безразличия к теме глобальных трансформаций жизненного уклада со стороны упомянутых общественно-политических сил, а равно и со стороны немалой части нашей гуманитарной интеллигенции. Конечно, наши интеллигенты не прочь обсудить какой-нибудь хоррор вроде «электронного концлагеря», «восстания машин», «зомби-апокалипсиса», «ядерной зимы», «климатической катастрофы» и даже нашествия рептилоидов. Склонность с неподдельной страстью и интересом обсуждать воображаемые картины Конца света во многом, конечно же, характеризует эмоциональный настрой российской начитанной публики. И тем печальнее кажется ее невнимательность и равнодушие в отношении того, Что на самом деле будет определять облик завтрашнего дня.
Чтобы понять, куда на самом деле движется мир, давайте разберем для начала историческую траекторию перехода из ПОЗАВЧЕРАШНЕГО дня к тому, что буквально на наших глазах переходит во ВЧЕРА. В принципе, после «Третьей волны» Тоффлера мне придется воспроизвести некоторые банальности, но все же я вынужден напомнить. Итак, глобальный переход в индустриальную эпоху, когда формировался капитализм и рыночные отношения, в социокультурном плане характеризовался отказом от насильственных, внеэкономических форм принуждения к труду. Я специально выделяю именно этот аспект европейской модернизации ввиду его принципиальности для нашей темы. Моральные принципы современной цивилизации отвергают саму мысль о легитимности рабства, крепостничества и разного рода трудовых повинностей. Но, как мы знаем, так было не всегда. И, скорее всего, мы не стали бы связывать свободный труд с экономическим и техническим прогрессом, если бы развитые страны наглядно не продемонстрировали его явных преимуществ. История убедительно показала, что модернизация, совмещенная с трудовыми повинностями, рано или поздно ведет к застою и экономическому краху. Противоборство между «капитализмом» и «социализмом» было, по большому счету, противостоянием прогрессивной модели, признающей свободу труда как безусловный моральный принцип, и архаической модели, где технические достижения применялись в рамках устаревшей этической парадигмы. Мы привычно связываем этот архаизм с коммунистическим тоталитаризмом, хотя его доиндустриальная, докапиталистическая (и даже дохристианская) природа совершенна очевидна.
В данном случае я обращаю внимание на характерный атрибут ПОЗАВЧЕРАШНЕГО дня – моральное оправдание (и даже моральное обоснование) различных практик внеэкономического принуждения к труду. В современном обществе, конечно же, такие практики существуют в виде пережитков прошлого. Но реакция на них есть важнейший индикатор социально значимых умонастроений. Так, у нас до сих пор разные «ватные» публицисты подыскивают аргументы в пользу крепостничества и колхозного строя. Якобы и то, и другое отражало необходимое условие экономического развития нашей страны, которой-де противопоказан демократический европейский путь. На тех же позициях выстраивается восхваление сталинской индустриализации, либо обосновывается неизбежность трудовой мобилизации в наше время. Думаю, нет надобности доказывать, что мы имеем дело с банальной реакцией замшелых ретроградов на те передовые моральные принципы, благодаря которым западные страны вышли в первые ряды.
Полагаю, что нет никакого практического смысла вступать с этим ретроградами в полемику. Мнимые «преимущества» экономики, опирающейся на кнут, доказала сама жизнь – Царская Россия и Советский Союз канули в лету. Причем, стремительно и неожиданно для всего мира. Иначе говоря, для дискуссии уже нет предмета. Поэтому в настоящее время нас должно больше занимать то, по какому пути страна двинется дальше. И вот здесь мы подходим к очень интересному моменту.
Вынужден еще раз обратиться к набившей оскомину теме путинского «сталинизма». Как нас убеждают представители либеральной оппозиции, Путин бредит идеей восстановления советской империи, а значит, у нас вот-вот произойдет ремейк ГУЛАГа. На мой взгляд, этот самый «сталинизм» в большей степени «возрождается» в виртуальной реальности, нежели в реальности материальной. Если отбросить риторику упомянутых «ватных» публицистов и следовать строго в русле фактов, то не остается никаких сомнений в том, что нынешняя российская власть восстанавливает социально-экономическую ситуацию позапрошлого века. Точнее, она возрождает тот «капитализм», который в свое время распекала советская пропаганда. В этом «капитализме» (как они считают) нет никакого равенства, никаких социальных гарантий, никакого уважения к «человеку труда». Вся политическая инициатива сосредоточена в руках магнатов, сросшихся с государственными структурами. Людей не собираются гнать стройными рядами в тайгу и на рудники – их обрекают на бесправное существование и низкую зарплату, пресекая при этом любую попытку социального протеста.
В этой связи хочу разрушить еще один вздорный тезис насчет чрезмерной милитаризации общества. Мне не совсем понятно, в чем это выражается конкретно. Кроме воинственных воплей по «зомбоящику» и разных театрализованных постановок – от военных парадов до демонстрации мультяшных суперракет – никакого военного аврала в жизни российских граждан не происходит совершенно. Две трети выпускников получают отсрочки от армейской службы, сама же служба длится всего год, а срочников уже не посылают в горячие точки. Согласитесь, что при ельцинской демократии дела в этом отношении выглядели не столь мягко. В первую чеченскую пацанов гнали на убой как скот – в старых советских традициях. Сегодня ситуация изменилась. Нынче патриоты угрожают супостату через экран телевизора, расположившись в мягком кресле и потягивая пивко. Никто не живет в тревожном ожидании повесток из военкоматов. Срочная служба вышла из фокуса всенародного внимания, поскольку выпадает на долю небольшой кучки провинциалов, чья судьба занимает немногих. Нынешний срочник – это как советский ПТУ-шник. Его пока еще не записывают открыто в категорию лузеров, хотя в глазах успешных мальчиков и девочек он примерно так и выглядит.
Ну и главное: путинская Россия – страна победившего чистогана и барского куража. Уже сто раз говорил об этом: царящая в обществе нравственная атмосфера абсолютно не соответствует условиям трудовой мобилизации (включая и верхние эшелоны власти). Если что-то подобное и произойдет, то не в рамках путинизма, а как РЕАКЦИЯ на путинизм. Разумеется, из этого отнюдь не вытекает, будто Кремль являет собой некую прогрессивную силу, удерживающую страну от очередного витка социалистических потрясений. Скорее, власть в карикатурной форме воспроизводит дореволюционную обстановку Царской России, включая, как мы видим, и возрождение массовых суеверий. Но у Кремля нет никаких стимулов к тому, чтобы учреждать по всей стране трудовые концлагеря. Как я уже сказал, путинизм знаменует победу чистогана. Представители власти уже не озабочены преображением мира – их занимают возможности «зашибать бабло». А для этих целей вполне подойдут известные колониальные практики, опробованные теми же европейцами на третьих странах. Региональным и муниципальным князькам, конечно же, могут дать свободу чудить на местах как им вздумается – вплоть до возрождения колхозов и ежемесячных «субботников», но Центральной власти нет нужды устанавливать от своего имени очередной ГУЛАГ.
Думаю, не стоит объяснять, что задача опустошения сибирских недр намного эффективнее решается посредством хорошо проверенных меркантилистских подходов к организации трудовой деятельности. И они уже используются «центровыми» делягами на всю катушку. В этой связи кремлевских бенефициаров больше всего интересуют не способы «эксплуатации» народа, а способы снижения (точнее – «обнуления») социальных расходов. Так что тема нового ГУЛАГа отражает лишь навязчивые фантазии российских либералов. Наша реальность – это откровенный колониализм в отношении собственной страны. И я хочу напомнить, что за такую политику активно «топили» как раз наши ведущие либеральные авторитеты, до сих пор считающиеся выразителями «прогрессивных» идей. То, что этот «прогресс» соответствует эпохе абсолютизма, уточнять почему-то не принято.
В свое время я уже говорил о том, что российские реформаторы создавали в стране как раз тот «капитализм», представления о котором они подчерпнули в советских учебниках: шоковая терапия, никакой социальной поддержки, власть денег, культ силы, «человек человеку – волк», «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», «падающего подтолкни» и так далее. Интересно, что некоторые российские «правые» (которых иногда почему-то причисляют к либертарианцам) трактуют современную социальную политику европейских стран как досадный уклон в левизну, якобы способный привести западную цивилизацию к гибели. Фактически отсюда следует, что даже сторонники европейского пути выставляют себя в роли охранителей, критикуя все новомодные тенденции с позиции неких «классических» западных ценностей. Причем, эта позиция открыто заявляется как консервативная, но с ней же, тем не менее, ассоциируется прогрессивное развитие.
Я понимаю, что на фоне происходящих в Европе перемен, на фоне движения за права меньшинств, на фоне экологических радикалов, Греты Тунберг и тому подобного упомянутый консерватизм воспринимается как светлый луч здравомыслия в темном царстве распоясавшейся левизны. Однако здесь есть одно большое «но». Скажем, в царской России позиция охранителей, пытавшихся давить апологетов социалистической революции, тоже выглядела как вполне здравомыслящая. Но бороться с социалистами – еще не значит быть проводником передовых идей. Условная программа-минимум охранителей – сохранять все как есть. Если же брать условную программу-максимум, то дореволюционные консерваторы улетали в своих утопических измышлениях в такие занебесные дали, которые не снились даже большевикам. Я уже разбирал этот момент в своем «Русском мороке», поэтому тех, кому это интересно, направляю туда.
Здесь я обращаю внимание вот на что: сегодняшние консерваторы, распекающие левизну во всех ее проявлениях (как большевистские практики, так и западную социальную политику) играют точно такую же охранительную роль – с тем же, по сути, результатом. В XIX веке охранители распекали либеральные ценности ввиду их нестыковки с «богоданным» российским Самодержавием, закат которого ассоциировался в их сознании с Концом света. Тем не менее, Самодержавие спасти не удалось, но вместо либеральной демократии мы получили большевизм и форсированную модернизацию с помощью кнута (привет защитникам старины!).
Нынешние борцы с левизной оказываются практически в той же ситуации. Только на этот раз их святыней является Запад образца вековой давности, с коим они ассоциируют не только прекрасное прошлое, но и светлое будущее (в том числе – для России). Они не дают себе отчета в том, что их идеалы соответствуют индустриальной эпохе, клонящейся к закату. Но перемены в любом случае неизбежны, и та же Европа будет меняться – и меняться РАДИКАЛЬНО. Я не хочу здесь поднимать вопросы метаисторического плана и выявлять, почему в этом мире нет ничего постоянного. Наверное, потому, что даже в развитых странах достаточно изъянов и противоречий, вызывающих бурные рефлексии у подрастающих поколений. Для нашей темы принципиально то, что накал и деструкция эпохальных перемен (независимо от наших оценок) прямо пропорциональны силе противодействия со стороны консерваторов и охранителей незыблемости уходящей эпохи. Чем сильнее вы сегодня отрицаете перемены, защищая милую сердцу «правую» Европу, тем глубже вы вспахиваете почву для ростков радикальной левизны. Левизна подобна физической боли – она выступает симптомом болезни. Но если эту болезнь игнорировать, если переключаться на симптомы, делая вид, что организм совершенно здоров, однажды с вами случиться приступ и боль станет нестерпимой (как произошло в России после большевистской революции).
Как это всё связано с нашей страной? В одной из своих статей я уже говорил о том, что у развитых стран больше шансов, чем у нас, «переварить» своих радикалов и интегрировать в систему, тем самым избежав кровавых потрясений и деструктивных сценариев перехода к новой эпохе. Нам кажется, что Россия выглядит слишком консервативной страной, чтобы пускаться в опасные социальные эксперименты. Но то же самое было и в позапрошлом веке: на Российскую державу смотрели как на цитадель самодержавной монархии, спасающей-де европейский мир от злых поветрий безбожного вольнодумства. Кому тогда могло бы прийти в голову, что однажды эта монархическая цитадель перейдет в свою противоположность и станет форпостом мировой социалистической революции?
Таким образом, не стоит питать иллюзий и переоценивать нашу «правую» консервативность. Мол, если Европа падет под натиском левизны, то Россия перехватит эстафету и гордо поднимет флаг «настоящей» европейской цивилизации. Подчеркиваю, не всё так однозначно: если Запад сумеет найти золотую середину в своем развитии и тем самым погасить левацкий радикализм, то тогда вся радикальная левизна хлестанет сюда и пустит корни на наших просторах. Предупредить деструктивный вариант мы можем только в том случае, если сами определим эту золотую середину. Тогда у нас появится шанс относительно безболезненно шагнуть в новую эпоху. Но это произойдет только в том случае, если мы осознаем НЕИЗБЕЖНОСТЬ ПЕРЕМЕН, а значит, перестанем назойливо цепляться за вчерашний день.
Однако насколько хорошо мы осознаем эту неизбежность? Красноречивее всего об этом свидетельствует характерная реакция российских «правых» на радикальное экологическое движение. Реакцию можно охарактеризовать так: «Назло Грете Тунберг отморожу себе уши».
Да, я прекрасно улавливаю параллели между нынешними эко-радикалами и социалистами времен Достоевского. Но я также улавливаю параллели между нынешними и тогдашними выразителями «традиционных ценностей». Как я уже сказал, левизна есть симптом социальной болезни. Так было раньше, так происходит и сейчас. Русские социалисты – при всех их деструктивных наклонностях – провоцировали власть, чтобы та обратила внимание на незавидное положение социальных низов. В это же самое время консерваторы разносили возвышенные благоглупости об исторической миссии Российского Самодержавия и русского православия. Какое социальное значение, к примеру, имели блажные фантазии Достоевского на тему «Константинополь наш»? Как они влияли на реформирование общества, нуждавшегося в обновлении? Никак. Скажу больше: своими «духовно-скрепными» воззваниями консерваторы в немалой степени способствовали тому, что царское правительство затягивало с реформами, относясь к этому делу ни шатко, ни валко. И только Столыпин нашел золотую середину, но ему не хватило времени, чтобы полностью искоренить архаический крестьянский уклад, доставшийся в наследие от «богоданного» самодержавного строя. При этом заметьте, какую солидарность проявляли в критике столыпинских реформ социалисты и консерваторы. Достаточно вспомнить тревожные высказывания Ленина насчет того, что если реформы продолжатся, то русский крестьянин для революции будет потерян. В принципе, всё это хорошо понятно: революционеры, как известно, изрядно спекулировали на земельном вопросе. Однако нужно принять во внимание и обратную сторону – роль «высокодуховных» консерваторов, ненавидевших революционеров, но в то же время и пальцем не пошевеливших ради необходимых стране реформ. Мало того, отрицавших такую необходимость, напирая на силу «духовных скреп».
Что-то похожее складывается сейчас и в ситуации с экологическим движением. Разумеется, «зеленые» активисты спекулируют на страхах перед глобальным потеплением и чрезмерно раздувают проблему. Очевидно также и то, что правительства ведущих европейских стран слегка под них «прогибаются» и расшибают себе лбы в попытках спасти мир от вселенского пожара. Но при этом нельзя не отметить и того, что именно в этих странах УСПЕШНЕЕ ВСЕГО решаются экологические проблемы. По крайней мере, жители немецких и шведских городов не страдают от дымящихся мусорных полигонов, поскольку в Европе научились эффективно утилизировать бытовые отходы. Точно так же они не испытывают проблем с угольными ТЭС, поскольку в соответствии с экологическими нормативами ЕС выбросы сажи и токсичных компонентов сведены к минимуму. Разумеется, никому там не придет в голову сливать опасные отходы прямо в реки или заваливать ими поля, поскольку подобные действия не остаются безнаказанными. Сравните, для интереса, экологическое законодательство европейских стран с тем, что есть у нас, и вы по-иному оцените перспективы научно-технического прогресса.
Дело в том, что суть грядущих эпохальных перемен связана с переходом от ресурсно-затратной экономики – к ресурсно-сберегающей, а далее – к ресурсно-ВОССТАНАВЛИВАЮЩЕЙ экономике. Наши консерваторы могут убиться об стену, проклиная экологическое движение, но им не отменить того факта, что ужесточение экологических нормативов сыграло стимулирующую роль в деле создания передовых технологий, в первую очередь – в сфере энергетики. Я уже писал о том, что даже при сравнении «традиционных» энергосистем – тех же угольных ТЭС – Россия застряла в прошлом веке. У нас до сих пор нет НИ ОДНОЙ по настоящему современной угольной станции. То есть мы сжигаем «проклятое» ископаемое топливо менее эффективно, чем немцы (и даже китайцы). Если говорить о возобновляемых источниках, то Россия здесь находится в последних рядах среди третьих стран (да – третьих стран!).
Я довольно сдержанно отношусь к европейской политике декарбонизации. Понятно, что страх перед климатической катастрофой вызывает к жизни не самые адекватные (мягко говоря) решения. Бескомпромиссная борьба с парниковыми газами иногда доходит до смешного. И перекосы здесь, скажем прямо, имеют место. Но это не отменяет самого важного – волю к переменам, которую демонстрируют руководители европейских стран. Охи-вздохи по климату когда-нибудь улягутся, но останется главное: способность инициировать и реализовывать решения, направленные на изменение технологического уклада. Конкретные шаги всегда можно скорректировать – лишь бы была сама решимость шагать. А такая решимость есть. Конкретные целевые индикаторы – всего лишь детали. Та же Швеция в состоянии пересмотреть планы по декарбонизации и принять более здравый вариант. Это уже – вопрос технический. Сама жизнь может вынудить политиков сдержаннее относиться к алармизму эко-радикалов. Но это совсем не отменяет ОБЩЕГО ХАРАКТЕРА перемен. Уровень энергосбережения в Европе на самом деле возрастает, и технологии постоянно совершенствуются. Нравится вам или нет, но переход к новой модели хозяйственной деятельности налицо.
Тем временем руководство нашей страны в откровенно ГРОТЕСКНОЙ манере воспроизводит хозяйственные практики полувековой давности. Причем, делая это под демагогические заявления наших доморощенных экспертов о бесперспективности европейской технической политики. Мол, Европа обрекает свою экономику на гибель, «помешавшись» на экологии. Забавно, что подобные заявления делаются в стране, где можно безнаказанно загаживать воздух, сливать отходы в реки, где вокруг городов ширятся мусорные полигоны, отравляющие жителей свалочными газами. Теперь каждое лето у нас полыхает тайга, и государство совсем не торопится принять решительные меры для профилактики лесных пожаров. Ситуация намного хуже, чем было в СССР. По части экологических требований мы реально скатились в позапрошлый век. И вот на этом неблаговидном фоне некоторые умники начинают тыкать в сторону европейцев, которые якобы роют себе могилу, увлекшись всякими «зелеными» штучками.
Мне приходилось неоднократно общаться с противниками европейской декарбонизации. Как правило, они всегда используют один «убийственный» (как им кажется) аргумент против возобновляемой энергетики: будто бы данное направление держится исключительно за счет государственных субсидий, без чего оно, дескать, полностью заглохнет. Иначе говоря – газу, нефти и углю альтернативы, считают они, нет совершенно. Интересно, что наши «эксперты» хоронят возобновляемую энергетику примерно так же, как хоронят американский доллар. Во всяком случае, «пророчества» о скором крахе ВИЭ я слышу в течение как минимум шести лет. И точно так же, как и в случае с долларом, реальность оказывается прямо противоположной.
Критики декарбонизации, к сожалению, игнорируют тот факт, что государственное субсидирование технологий в области ВИЭ породило кумулятивный эффект. Возьмем солнечную энергетику. Так, субсидии резко повысили спрос на солнечные панели. Спрос, в свою очередь, дал толчок частным инвестициям в данный сектор и подхлестнул соответствующие научные разработки. В итоге за последние десять лет благодаря научным изысканиям стоимость поликристаллического кремния упала в семь раз! Иначе говоря, солнечные панели стали значительно дешевле благодаря применению новейших технологий. Но эти технологии появились исключительно благодаря разумной государственной поддержке. Специально подчеркиваю: финансовая поддержка ВИЭ – это, прежде всего, поддержка спроса. Отсюда вытекает уже всё остальное. Однако наши «эксперты», привычно воспринимающие государственные деньги как халяву, такой закономерности не видят.
Как выглядит государственная халява в нашей стране, примеров полно. Скажем, это когда государство выделяет государственной же компании деньги за закупку в Швейцарии завода по производству солнечных панелей. При этом – не выделив ни копейки на поддержку спроса. По такому принципу, например, у нас работает компания «Роснано» - главный наш двигатель «инновационного развития». Так и хочется спросить: много ли россиян пользуются в своей жизни этим чудом прогресса? Насколько мне известно, подавляющее большинство из нас видит солнечные панели только на картинках. И это при том, что за последнее десятилетие сектор автономных фотоэлектрических систем в мире охватил порядка 420 миллионов человек. Причем, в третьих странах (Африка и Южная Азия) именно солнечные панели стали играть решающую роль в обеспечение электричеством беднейших слоев населения. Прямо какой-то парадокс: солнечными панелями начинают уже вовсю пользоваться необразованные индийские крестьяне, тогда как для дорогих россиян этот «девайс» все еще остается предметом роскоши. А все потому, что индийское правительство – действуя в чисто ЕВРОПЕЙСКОМ стиле - выделяет миллиардные гранты на поддержку спроса, тогда как у нас денежки получают только «жирные коты» из числа приближенных к власти.
По поводу субсидий у меня есть еще один довод: европейские правители тратят на ВИЭ те деньги, которые они НЕ РАЗВОРОВАЛИ. Если вы считаете, будто это всего лишь риторический прием, то напрасно, ибо здесь обнаруживаются фундаментальные факторы, прямо связанные с эпохальными переменами. Начнем с простого вопроса: на что наши коррумпированные чинуши и их подельники из госкомпаний тратят свои сомнительные «бонусы»? Правильно: на строительство дворцов, на покупку дорогих яхт, шикарных авто и прочих предметов роскоши. Весь этот шик-блеск красноречивее всего отображает ментальность этих статусных персон – они ведут себя подобно вырождающимся старорежимным боярам. То есть опять перед нами всё тот же позапрошлый век!
Надо понимать, что в таких вопросах всё взаимоувязано: скажи мне, как ты живешь, на что тратишь деньги, и я скажу, как ты будешь вести себя на хозяйственном поприще. Барские запросы наших руководителей стопроцентно соответствуют ресурсно-затратной экономике. И другой модели хозяйствования вы от них никогда не добьетесь. Всё, на что они способны со своим барским шиком – это опустошать недра, вырубать леса и вычерпывать реки и моря, оставляя после себя горы мусора. Эти люди чисто психологически не способны поддерживать эпохальные перемены, поскольку они противоречат их «старорежимным» наклонностям. Именно поэтому в нашем хозяйственном укладе практически ничего не меняется. И не будет меняться до тех пор, пока в мозгах нашей элиты не произойдет радикальной «перезагрузки».
А тем временем мы будем наблюдать, как наши деляги выкачивают природные ресурсы, отравляя нам жизнь в прямом смысле слова. Думаю, не нужно доказывать, насколько актуальной может стать для нас экологическая повестка в ближайшее десятилетие. Ситуация с отходами, с загрязнением воды и воздуха, с лесными пожарами усугубляется с каждым годом. Как я уже сказал, наверху вопросы экологии осмысливают так же, как это было в XIX веке. Иначе говоря, адекватных решений со стороны государства мы не увидим. А значит, ситуация станет взрывоопасной. В конечном итоге мы подойдем к той черте, когда российская экологическая повестка примет радикально-левацкий характер. И тогда случится то, о чем я говорил выше: собирательная Грета Тунберг начнет звучать в головах миллионов россиян, вынужденных каждодневно вдыхать вонь от свалок или дым от горящей тайги.
Надеяться на то, что власть предпримет адекватные меры по исправлению ситуации и тем самым сгладит социальное напряжение, не приходится. Причина проста: экологические проблемы не являются для наших руководителей ПРИОРИТЕТНЫМИ, и потому постоянно задвигаются на задний план. Сейчас у нас будут тратить бюджетные деньги на спасение нефтегазовых компаний, поскольку считается, что они – «наше всё». Тайгу наши государевы мужи предпочтут вырубить и продать, нежели спасать. Что касается мусора, то он давно уже является темой «распила» для региональных князьков.
Как отреагирует на ухудшение экологической обстановки наша «прогрессивная» общественность, сказать не берусь. Стоит лишь начать разговор о развитии, как вдруг выясняется, что в сознании наших интеллигентов образы будущего представлены двумя основными картинами: либо космические дали, либо зомби-апокалипсис. Иногда эти картины совмещаются в одну: бегство на другие планеты от зомби-апокалипсиса. Лично я не представляю, как с такими настроениями можно сформулировать нормальную конструктивную повестку.
Замечу напоследок, что эпохальные перемены, о которых мы ведем речь, - это ответ на вызовы нашего дня. В принципе, тему экологической катастрофы мусолят давно, но только в наши дни осуществляются реальные шаги по ее предотвращению в рамках стратегии устойчивого развития. И это происходит опять же в развитых странах – без всякого ухода в пещеры. Я понимаю, что фантазировать на космические темы или будоражить воображение апокалиптическими картинами – занятие увлекательное. Но будем говорить прямо: что бы мы о себе ни думали в теории, на практике нам нечем увлечь человечество. И в первую очередь я адресую этот тезис российским «правым», уверовавшим в свое здравомыслие и духовную стойкость. Господа, не стоит много рассуждать о том, куда катится мир – лучше предложите своей стране толковую программу утилизации коммунальных отходов.