Вот вам конкретный пример. Римский ученый Плиний Старший, живший в начале I века нашей эры, в своей «Естественной истории» довольно буднично писал о метеоритах как о вполне нормальном, наблюдаемом природном явлении. Точно так же в существовании «небесных камней» не сомневались на протяжении всего Средневековья. Однако с наступлением эпохи Просвещения, когда точную науку возвели на пьедестал, «метеоритная тема» сразу же оказалась закрытой как СТАРЫЙ ПРЕДРАССУДОК, не имеющий никакого отношения к реальности. Все сообщения о падающих на землю «небесных камнях» с ходу объявлялись вздором и пустыми слухами, распространяемыми-де религиозными мракобесами. Коллекции метеоритов уничтожались как нелепейшие фальсификации. «Камни не могут падать с неба, потому что на небе нет камней», - это, ставшее притчей во языцех курьезное умозаключение Лавуазье, отражало не только взгляды знаменитого химика – таков был общий настрой тогдашнего научного сообщества.
Примерно то же самое произошло и с представлениями о характере и скорости изменений, происходивших когда-то на поверхности Земли. С тех пор, как во второй половине XIX века в геологии утвердились униформистские принципы, рассуждения о том, что наша планета могла сильно и стремительно меняться от ударов тех же метеоритов или иных небесных тел (например, комет), стали восприниматься в научных кругах как моветон. На исходе позапрошлого столетия ссылка на такие события, будто бы сохранившиеся в памяти людей, стали уделом интеллектуальных аутсайдеров, сильно отклонявшихся в своих рассуждениях от «генеральной линии». Даже в наши дни, несмотря на то, что геологи и палеонтологи стали всё чаще и чаще говорить о глобальных катастрофических событиях далекого прошлого, их совершенно не принято увязывать с современными проблемами. Допустим, динозавры могли погибнуть из-за ударов космических тел, но это, уверяет нас, была лишь проблема динозавров. К людям она якобы не имеет никакого отношения, включая и наши современные проблемы.
Именно в этой парадигме пытаются сегодня осмыслить причины глобального потепления. Ученые фиксируют ускоряющееся таяние полярных ледников, пытаясь найти «естественные» причины данного явления. Но они не стремятся при этом расширить временные рамки и связать текущий процесс с экстраординарной ситуацией, ставшей когда-то причиной зарождения полярных ледников. Экстраординарность в их сознании никак не увязывается с естественными процессами. Поэтому в самих ледниках они не видят ничего аномального для нашей планеты. Вопрос о том, откуда взялись толщи льда в полярных широтах, совсем не относится для науки к категории мировых загадок. Ответ на него как будто прост: полярные шапки появились в силу непрерывного накопления атмосферных осадков, выпадавших в виде снега многие столетия подряд. Как учит нас историческая геология, в особо холодные периоды в истории Земли толщи льда покрывали огромные территории, так что впору говорить о существовании целых ледниковых эпох. Однако процесс этот, уверяют нас ученые, носит естественный циклический характер, и ни с какими катастрофическими событиями он не связан.
Что касается стремительного (по геологическим меркам, разумеется) таяния льда в наши дни, то здесь якобы постарался сам человек, наполнив атмосферу парниковыми газами. В общем, ничего экстраординарного – все будто бы вполне закономерно, а значит – поправимо.
Наверное, я бы не стал уделять внимания старым версиям о древних мировых катаклизмах, если бы они не затрагивали нынешней проблемы глобального потепления. Ведь еще до того, как тема климатических изменений приобрела такую остроту, еще до того, как ученые стали фиксировать сокращение площади полярных льдов, некоторые аутсайдеры из числа ученых (сейчас бы их назвали представителями паранауки) в общих чертах ПРЕДСКАЗАЛИ ЭТОТ ПРОЦЕСС.
В конце позапрошлого века некогда известный антлантолог Игнатий Донелли написал книгу с интригующим названием «Гибель богов в эпоху Огня и Камня». Там он изложил гипотезу, в рамках которой как раз объясняется возникновение ледяных шапок. Автор обильно цитирует ученых своего времени, используя их высказывания как некие пазлы, из которых складывается общая картина глобальной катастрофы, потрясшей когда-то нашу планету.
Причиной катастрофического события, утверждает он, стало столкновение Земли с большой кометой, точнее – прохождение планеты через гигантский хвост «волосатой звезды». Ледяные шапки и целые ледниковые эпохи, по мнению Донелли, являются следствием такого столкновения. Дальнейшее таяние ледников в этой картине – ЕСТЕСТВЕННОЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ нормальных условий жизни на планете после перенесенного шока. То есть аномалией являются как раз полярные ледники, а их постепенное исчезновение – совершенно неизбежный процесс, который все еще продолжается прямо у нас на глазах (и, возможно, вошел в завершающую фазу).
Особо интригует следующий пассаж: «… если на Землю не обрушится еще одна комета, наши потомки увидят, как тают последние снежные банки Гренландии (!!! – О. Н.), а на Шпицбергене вновь устанавливается климат миоцена». Замечу, что это было сказано более ста лет тому назад. В ту пору ни о каком глобальном потеплении речь не шла, и ученым не приходило в голову, что в начале XXI века люди будут с тревогой наблюдать за тем, как та же Гренландия освобождается от ледяных глыб, а на Шпицбергене вследствие потепления начинают образовываться озера. Сейчас мы связываем этот процесс с эмиссией углекислого газа, несмотря на то, что он (процесс) был предсказан в то время, когда никто не придавал такого значения антропогенному фактору. Именно по этой причине гипотеза, высказанная Донелли, стоит того, чтобы отнестись к ней достаточно серьезно.
Огонь и лёд
Каким образом столкновение с кометой может привести к появлению на планете огромных ледников? Как это ни парадоксально звучит, ледники обязаны своим появлением… огню. Точнее, катастрофическому увеличению температуры земной поверхности в тропических широтах планеты. Этот губительный разогрев произошел как раз вследствие прохождения Земли через хвост кометы. Колоссальная жара является непременным ФИЗИЧЕСКИМ УСЛОВИЕМ появления массивных ледников толщиной в несколько километров.
Как тепло связано с образованием льда? Всё очень просто. Геологи, к сожалению, очень часто в своих рассуждениях игнорируют элементарные законы физики. Ведь что такое ледник? Это гигантская масса застывшей воды. Откуда она берется? Из атмосферы, выпадая в виде осадков (снега). Но для того, чтобы она поднялась в воздух, ее нужно испарить, причем, испарить в невообразимо огромных количествах. А что нужно для испарения? Понятное дело – тепло. В нашем случае – очень много тепла.
Иначе говоря, ледники возникли на границе тепла и холода. Проведите простой эксперимент: в морозный зимний день слегка приоткройте форточку в своей квартире, оставив совсем небольшую щель. Через какое-то время возле щели начнет образовываться наледь. В принципе, схожая ситуация возникла на планете из-за столкновения с кометой. В одном месте (в тропиках) произошел сильный разогрев, вызвавший испарение огромной массы океанских вод, после чего произошла конденсация этого пара и выпадения его в виде снега в приполярных областях, где была очень низкая температура. Охлаждение, кстати, также объясняется законами физики. Ведь вода, испаряясь, уносит тепло. По крайней мере, так считал Донелли.
Главное достоинство этой гипотезы, на мой взгляд, заключается в ее логической стройности. Все тезисы взаимоувязаны, все следствия выводятся из одной причины. Ньютон наверняка оценил бы достоинства подобной аргументации хотя бы в чисто методологическом плане. Кроме того, мысль о столкновении с кометой не содержит в себе ничего фантастического. Комет, как отметил автор книги, в нашей Солнечной системе вращается огромное множество. И некоторые из них уже имели опасное сближение с Землей в историческую эпоху. Поэтому нет ничего «антинаучного» в том, чтобы смоделировать результаты столкновения, которые вполне могло произойти в прошлом (а возможно, ожидает человечество в будущем).
Тем не менее, острое нежелание современных ученых связывать полярные льды с глобальной катастрофой прошлого вынуждает их пускаться на поиски объяснений «естественных» причин так называемых «ледниковых периодов». Кому-то кажется, будто такая позиция вполне рациональна и диктуется критериями точной науки. Однако это заблуждение. Погружаясь в свои «ледниковые» абстракции, ученые уподобляются средневековым схоластам, нагромождая гипотезу за гипотезой. Подобная «исследовательская» деятельность вполне подходит для кабинетной науки. И мы бы еще долго наблюдали за этими хитросплетениями академической мысли, если бы сама реальность не бросила вызова научному сообществу.
«Холодная» головоломка
Несмотря на то, что в научном сообществе сохраняется консенсус в отношении глобального потепления, есть и «несогласные». Их точка зрения диаметрально противоположна, и на усиливающиеся тревоги из-за разогрева планеты они дают «успокоительный» ответ: никакого разогрева не будет, поскольку в ближайшее время нас-де ждет закономерная волна похолодания - с последующим вхождением в новую ледниковую эпоху.
Примечательно, что прогнозы насчет грядущего похолодания всегда облачаются в демонстративно строгую научную форму. Я бы сказал, что в глазах обывателя (особенно если этот обыватель – чистый гуманитарий) они выглядят более наукообразно, вызывая у неискушенной аудитории некий благоговейный трепет (примерно так же, как математические формулы действуют на человека, плохо знающего математику). Есть еще один важный момент. Если глобальное потепление принято связывать с антропогенным фактором, а значит, ставить его в прямую зависимость от человеческой деятельности, то похолодание преподносится как некая неизбежность, от воли человека совершенно не зависящая. Дескать, здесь мы имеем дело с сугубо природным процессом, а потому деваться нам некуда. И в качестве весомых аргументов вам предъявят кучу цифр и графиков – без всякой «лирики», без всяких моральных аргументов в стиле «как же мы докатились до жизни такой?».
Сегодня в Сети гуляют изображения графиков, отражающих так называемые «Циклы Миланковича». Их приводят в качестве «убедительных» доказательств в пользу грядущего похолодания. Напомню, что еще в первой половине прошлого века сербский астрофизик Милутин Миланкович попытался дать ответ на вопрос: каковы причины возникновения ледниковых эпох? Считается, что оледенения на планете случались неоднократно. Отсюда делается вывод, что они возникали естественным путем, в соответствии с неким ритмом. Эту задачу и пытался решить Миланкович, поставив ледниковые эпохи в зависимость от характера движения Земли по орбите и наклона земной оси. Он указал на основные факторы, влияющие на количество солнечного света, получаемого разными областями нашей планеты, и подкрепил свои догадки соответствующими расчетами.
Миланкович рассудил так, что если в северных широтах снизятся летние температуры, это приведет к тому, что снег станет всё дольше и дольше задерживаться на поверхности, отражая поступающую от солнца энергию. В результате охлаждение планеты только усилится, а значит, из года в год будет увеличиваться снежный покров, отражая еще больше энергии. Со временем образовавшийся ледник начнет расширяться на юг. И таким образом Земля вступит в ледниковый период. В дальнейшем, когда в северное полушарие начнет поступать больше солнечной энергии, процесс пойдет в обратном направлении.
Интересно, что существует множество способов объяснения природы данного явления. В ряде случаев мы сталкиваемся с прямо противоположными утверждениями. Так, одни исследователи заявляли, будто образованию ледников благоприятствовали очень суровые зимы. Другие, наоборот, считали, что это связано с мягкими зимами. По мнению одних ученых, похолоданию содействовали извержения вулканов. Однако им противоречили те исследователи, которые связывали с вулканической активностью процессы потепления. Точно так же противоречиво трактовалось и влияние солнечной радиации. Если одни полагали, что ее ослабление ведет к оледенению, то другие утверждали обратное. Аналогичным образом трактовалась и связь ледников с процессами орогенеза. Кто-то считал, будто ледники возникают вслед за горообразованием, кто-то, наоборот, рассматривал горообразование как результат оледенения. Такое же противоречие наблюдается и в трактовках влияния теплых течений. Для одних ученых к оледенению ведет изменение пути Гольфстрима, для других именно Гольфстрим, вызывая повышение влажности, содействует росту ледников.
Для современного естествознания подобная разноголосица является курьезом, поскольку отражает подходы к предмету, характерные для науки «до Ньютона». Напомню, что одно из главных методологических правил, сформулированных Ньютоном, - объяснять схожие явления одной причиной. Придумывать же для одного явления десятки причин – явный анахронизм. В позднем Средневековье «испытатели природы» точно так же плели цепочки умозаключений, выдавая на-гора десятки самых разных «теорий», порой весьма «экзотических». В действительности обилие объяснений лишь указывает на то, что ИСТИНА ПО ДАННОМУ ВОПРОСУ НЕ НАЙДЕНА, особенно в том случае, если из одной причины умудряются выводить противоположные следствия.
Геология без противоречий
Для нашей темы показательно то, что представления о пресловутых «ледниковых эпохах» утвердились в геологии после того, как научное сообщество отринуло теорию катастроф, которая по сию пору трактуется в наших энциклопедических словарях как «реакционная». Как я уже сказал выше, со второй половины XIX века любая попытка связать какие-то глобальные изменения с внезапными событиями катастрофического характера воспринималась как дурной тон. Поэтому в «прогрессивной науке» процессы мысленно растягивались на миллионы лет, и именно такое понимание геологических событий стало считаться «подлинно научным».
Разумеется, в той же парадигме развивалась и климатология. Существующие в наше время полярные льды имеют - в понимании ученых - такую же «растянутую» историю, которая совершенно не укладывается в привычные мерки человеческой истории. Именно поэтому наблюдаемое ныне стремительное таяние арктических льдов вызывает беспокойство. Ведь по геологическим меркам процесс развивается «слишком быстро». Популярная ныне ссылка на антропогенный характер изменений хоть как-то снимает возникший казус. Точнее, позволяет ученым сохранять верность своим взглядам на геологическую историю, где всё якобы происходило медленно, плавно и постепенно. И, не вмешайся человек со своей хозяйственной деятельностью, то так бы всё продолжалось и дальше. По большому счету, борьба с эмиссией парниковых газов как раз и нацелена на восстановление «геологической нормальности». Однако, учитывая серьезность ситуации с климатом, необходимо пересмотреть устоявшиеся подходы. Или хотя бы дать «право голоса» иным гипотезам и концепциям, которые плохо вписываются (или не вписываются вообще) в униформистскую парадигму.
Выше я привел гипотезу атлантолога Игнатия Донелли, который связывал появление ледников с действием двух факторов – жары и холода. Надо сказать, что его суждения не были оригинальными, поскольку подобные объяснения диктовались элементарными законами физики. Донелли был здесь не одинок. В позапрошлом веке английский Физик Джон Тиндалл (John Tyndall), внимательно разобрав гипотезы относительно возникновения ледников, указал на то, что исследователи допускают серьезную ошибку, напрямую увязывая данное явление со снижением температуры. По его словам, они упускают из виду то обстоятельство, что расширение ледника демонстрирует одновременное действие двух факторов – тепла и холода. Один лишь холод, по его словам, не приведет к образованию ледника.
Тиндалл даже сделал расчеты, чтобы показать, какое количество тепла необходимо для этого затратить. Согласно его расчетам, для получения одного фунта пара, который в дальнейшем перенесется в полярные широты и выпадет там в виде снега, потребуется столько же энергии, сколько ее хватило бы для того, чтобы довести до точки кипения пять фунтов чугуна. Тиндалл полагал, что если геологи учтут данный факт, сопоставив гору льда с пятикратно превышающей ее горой чугуна, они получат адекватное представление о высокой температуре, непосредственно предшествовавшей ледниковому периоду и формированию ледникового покрова.
Таким образом, дежурные гипотезы, призванные показать «естественные» причины ледниковых эпох, на самом деле ничего толком не объясняют. В случае сильного снижения температуры водоемы просто сковало бы льдом, земля бы промерзла на много метров, но мы не получили бы огромных ледяных массивов на суше. Кстати, о том же писал в свое время американский астрофизик Дональд Менцель (Donald Howard Menzel). По его словам, если возникновение ледников зависит от изменения солнечной радиации, то это, скорее всего, происходит в периоды роста температуры, а не снижения.
Пожалуй, именно это обстоятельство (то есть сочетание двух факторов – тепла и холода) и приводит к упомянутой выше разноголосице среди исследователей, когда появление ледников выводят из прямо противоположных причин. Похоже, мы просто имеем здесь дело с фрагментарной, а не с целостной, оценкой события. Просто одни концентрируют внимание на «финальной стадии» (когда идет конденсация водяного пара и его выпадение в виде снега), другие же подчеркивают «начальную фазу» (когда происходит испарение). Отсюда первые ставят во главу угла холод, вторые обращают внимание на тепло.
Указанное противоречие снимается только в том случае, если мы сразу принимаем во внимание оба фактора, «синхронное» действие которых должно быть беспрецедентным по своей силе. Однако возможен ли такой вариант в рамках униформистской парадигмы? Одно дело, когда мы рассуждаем о постепенном изменении температуры, и совсем другое, когда выбранная модель предполагает резкий контраст температур, вряд ли наблюдаемый в наше время. В самом деле, какая сила могла испарить огромную массу воды, которая столь же стремительно выпала в виде снега в районе полюсов? Возможно, мы имеем дело с очень неординарными обстоятельствами, которые в академических кругах не принято обсуждать всерьез уже в течение полутора столетий.
И, тем не менее, факты, как говорится, вопиют.
Взглянуть на следы катастрофы
В свое время в научных кругах много шума наделали книги американского ученого Иммануила Великовского (Immanuel Velikovsky). Автор, будучи психоаналитиком, настаивал на том, что каждый из нас обладает некой коллективной (родовой) памятью, содержащей впечатления от пережитых человечеством страшных катастроф, происходивших (причем, неоднократно) в далеком прошлом. Катастрофы будто бы носили глобальный характер, а пережитый ужас запечатлелся в родовой памяти, переместившись у многих людей в глубины подсознания. Реакция на этот ужас неоднозначна. В определенные эпохи родовая память дает о себе знать, приводя к различным умонастроениям, движениям, всплескам социальной активности. Многое зависит от того, как лично вы реагируете на мрачные содержания потаенных уголков вашей души. Страх может проявляться совершенно безотчетно, принимать разные формы и проецироваться на разные объекты, в том числе, влияя на образы будущего.
На мой взгляд, концепция Великовского не лишена смысла и выстроена достаточно логично. Однако, на свою беду, он так сильно увлекся, что перегнул палку, занявшись выстраиванием очень «оригинальных» космологических сюжетов и переиначив историю древнего мира на манер пресловутой «новой хронологии». Фантазии завели его так далеко, что удержаться в строгих академических рамках оказалось совершенно невозможно. Созданные им построения стали приводить в качестве яркого примера псевдонауки. Некоторые критики из числа астрономов даже сочли его мировоззрение средневековым по своему духу.
Интересно, что в нашей стране на русский язык переведены почти все книги Великовского – в том числе и те, где представлены его самые сумасбродные космологические гипотезы. И только наиболее содержательная и наименее сомнительная в академическом смысле книга – «Earth in upheaval» («Земля в перевороте») – до сих пор не удостоилась такого внимания со стороны российских издателей и переводчиков. Эта книга увидела свет в 1955 году, но до сих пор, как мне представляется, не утратила актуальности. Мало того, она будет крайне полезной для тех, кто желает получить более полное представление о событиях прошлого нашей планеты. Главное достоинство «Earth in upheaval» в том, что здесь «концентрированно» собраны палеонтологические и геологические факты, которые обычному читателю-непрофессионалу очень трудно «выцедить» в таком объеме из обычной научно-популярной литературы. Фактически, Великовский позволяет своему читателю рассмотреть картину в том виде, в каком она предстает перед глазами полевого исследователя, и мы, таким образом, как будто получаем свое собственное впечатление от увиденного.
Представьте, что вы обнаружили в земле огромные скопления останков самых разных животных. Первое впечатление, возникающее в сознании любого вменяемого наблюдателя, говорит о том, что перед нами – жертвы массовой гибели, имевшей катастрофический характер. Собственно, именно так и интерпретировались такие находки до того, как в науке восторжествовала униформистская парадигма. В первой половине XIX века у исследователей не возникало никаких сомнений относительно того, что в прошлом действительно происходили катастрофические события. Так, Жорж Кювье был абсолютно уверен в том, что поверхность суши на протяжении земной истории периодически накрывалась потоками воды. Причем, эти события происходили не постепенно, а внезапно. Именно внезапно! По его словам, в определенные моменты на поверхности земли возникали самые настоящее перевороты, когда бесчисленные живые существа становились жертвами природной стихии. Этот факт, считал Кювье, наглядно подтверждается палеонтологическими находками.
Живший примерно в то же время английский геолог и палеонтолог Уильям Баклэнд (William Buckland) представил общественности массу свидетельств таких катастрофических событий. Он исследовал пещеры в Йоркшире, обнаружив там огромные скопления останков живых существ – зубы и кости слонов, носорогов, бегемотов, оленей, тигров, львов, медведей, волков, гиен, лис, кроликов. А также кости воронов, уток, бекасов и других птиц. Увиденное не вызывало у ученого никаких сомнений в том, что причиной массовой гибели животных стало крупное наводнение. Причем, Баклэнд был уверен, что катастрофа произошла не так уж давно (по геологическим меркам) – не ранее пяти или шести тысяч лет назад.
Современник Баклэнда – геолог-любитель из Шотландии Хью Миллер (Hugh Miller), – исследуя Старый Красный Песчаник («Old Red Sandstone»), охарактеризовал свою находку как историю «насильственной смерти». Здесь погибла целая водная фауна, включавшая в себя гигантское количество рыб. По мнению исследователя, когда-то в этих местах произошла ужасающая катастрофа. Эту мысль наглядно подтверждает хотя бы тот факт, что тела животных были искривлены, изогнуты, скручены, хвост во многих случаях согнут вокруг головы. Плавники рыб приняли ту форму, которая возникает во время конвульсий. Такая картина наблюдается на площади в десятки тысяч квадратных миль. Область Старого Красного Песчаника, исследованная Миллером, включает половину Шотландии - от Лох-Несс до северной оконечности земли. Тысячи разных мест, - утверждает он, - демонстрируют одну и ту же сцену катастрофической гибели.
Подобные картины наблюдались по всему миру. Тот же Баклэнд приводил пример окаменелостей, найденных на севере Италии, недалеко от Вероны. По его словам, обстоятельства, при которых обнаруживают ископаемых рыб, указывают на то, что их гибель была ВНЕЗАПНОЙ. На это указывает хотя бы то, что скелеты тесно переплетены друг с другом. Судя по всему, они были стремительно погребены в известняковых отложениях, и произошло это настолько быстро, что мягкие ткани не успели разложиться. Другим известным «месторождением» ископаемых рыб является район гор Гарц в Германии, описанный Баклэндом. Великовский приводит в своей книге большой список таких мест на территории Европы. В Северной Америке схожие слои, заполненные хорошо сохранившимися скелетами рыб, обнаружены в черном известняке Огайо и Мичигана, в русле Грин-Ривер в Аризоне, в слоях диатомовых водорослей в штате Калифорния, и во многих других местах.
Еще больше впечатляет печальная участь крупных травоядных. На территории Аляски геологи постоянно натыкаются на застывшую массу органики из замороженных останков животных и растений. По их словам, чтобы пробиться до золотоносных гравийных пластов, приходится постоянно удалять эту «грязь», содержащую огромное количество костей вымерших млекопитающих, таких как мамонт, мастодонт, а также ныне живущих, вроде бизона и лошади. Причем, некоторые американские ученые вынуждены признать, что хотя бы часть этого материала была отложена именно в катастрофических условиях. Останки большинства животных расчленены, хотя некоторые фрагменты сохраняют в замороженном состоянии части связок, волос, кожи и мышц. Находящиеся в той же массе деревья скручены и разломаны. И, что самое интересное, в этих скоплениях обнаружено как минимум четыре слоя вулканического пепла.
Конечно, у ученых появляется соблазн объяснить подобные захоронения внезапным извержением вулкана, однако выкорчеванные с корнями и скрученные деревья свидетельствуют о том, что здесь имело место вторжение и других стихий, например, очень сильного урагана. Что касается животных, то их тела могли быть разорваны мощным потоком воды, который поднимал их, стремительно уносил, разбивал и перемешивал с грунтом.
Еще более сильное впечатление производит арктическое побережье нашей страны. Известно, что сибирские торговцы чуть ли не с XVI века обеспечивали более половины мировых поставок слоновой кости, идущей на изготовление бильярдных шаров, шахматных фигурок, клавиш для фортепьяно и самых разных художественных изделий. Некоторые острова в Северном Ледовитом океане были сплошь усеяны костями мамонтов и шерстистых носорогов. Останков была так много, что у исследователей, впервые посетивших эти места, создавалось впечатление, будто вся поверхность здесь сложена из костей упомянутых животных, сцементированных мерзлым песком. В свое время Кювье был хорошо наслышан об этих скоплениях. Он был уверен в том, что огромные стада мамонтов погибли в катастрофе планетарного масштаба. Животных застигли гигантские морские волны, после чего море отступило назад, оставляя после себя горы трупов. Это отступление волн, судя по всему, сопровождалось резким падением температуры, из-за чего часть тел была «прихвачена» сильным морозом, благодаря чему им удалось избежать разложения.
Даже Чарльз Дарвин, отрицавший глобальные катастрофы, в своей переписке признавался в том, что массовое вымирание мамонтов в Сибири было для него неразрешимой загадкой. Интересно, что ранее, во время своего кругосветного путешествия, он наблюдал в Южной Америке громадные скопления окаменелостей вымерших животных. Эта картина произвела на него очень сильное впечатление. В своих дневниках он задается вопросом: что же могло уничтожить такое большое количество видов и целых родов? «Сначала разум непреодолимо стремится поверить в какую-то великую катастрофу», - признается ученый. Но потом он отбрасывает эту мысль на том основании, что такая катастрофа должна была бы потрясти весь земной шар. Однако с подобной мыслью разум ученого того времени смириться уже не мог. И не потому, что это противоречило логике и фактам. Просто «прогрессивные» умы с определенных пор стали выстраивать свои умозаключения в пику «библейским сказкам». Причем, делая это целенаправленно. «Все, что угодно, только не Всемирный потоп!» - вот главный девиз эволюционной геологии. С тех пор в тиши своих кабинетов было выдумано немало остроумных гипотез, призванных дать человечеству некое «современное» понимание природных явлений (ледниковая теория, кстати, утвердилась в геологии как некая «прогрессивная» альтернатива учению о Всемирном потопе).
Страх перед космической бездной
Показательно, что предшественники Дарвина, не сомневавшиеся в катастрофическом характере захоронений окаменевших останков, уходили от прямого ответа на вопрос о причинах столь чудовищных событий в истории Земли. Ни Хью Миллер, ни Баклэнд (и даже Кювье), будучи строгими эмпириками, не рискнули специально прибегнуть к каким-то гипотезам на этот счет. Баклэнд допускал влияние кометы, но не считал, что данная проблема имеет отношение к его непосредственной деятельности (то есть деятельности геолога). Возможно, указанное обстоятельство стало самым слабым местом катастрофизма. И это несмотря на то, что сама мысль о столкновении Земли с космическими телами не содержала в себе ничего фантастического или мистического. В наше время геологи уже без всякого стеснения приводят факты космических ударов, случавшихся в далеком прошлом. Если так, то ученые в состоянии объяснить приведенные выше «загадки» окаменевших останков в духе ньютоновской методологии. Здесь одной причиной можно объяснить сразу несколько явлений, по поводу которых ученые все еще плетут «кружева» самых разных, порой противоречащих друг другу, умозаключений.
Почему все-таки в научных кругах не прижилась гипотеза о катастрофическом воздействии на планету со стороны космоса? Как ни странно, но здесь сыграла свою роль классическая физика, к созданию которой «приложил руку» и Ньютон. Классики естествознания воспринимали «небо» как идеально организованный механизм, будто бы не способный стать источником случайных, непредсказуемых сил. Да, появление комет настораживало, но и в их движении пытались выявить строгий порядок. Что касается метеоритов, то в те времена представители академической науки, как я уже говорил выше, вообще отказывались верить в их существование.
Как видим, история науки наглядно убеждает нас в том, что представления о мире, считавшиеся в определенные эпохи «пережитком» прошлого, постепенно возвращаются и получают углубленное развитие с позиций точной науки. То же самое, судя по всему, ждет теорию катастроф, которая имеет шанс вернуться в науку, но уже в новом качестве. Почему я в этом так уверен? Хотя бы только потому, что со времен Ньютона «небо» (то есть космос) вызывает в нашем сознании иные ассоциации. Если быть точными, люди видели в «небе» угрозы еще с античных времен. Не случайно те же кометы воспринимались как вестники несчастья. Однако в эпоху Просвещения представители тогдашней «прогрессивной» общественности уверовали в математическую модель космоса, которая избавляла их сознание от древних страхов. С тем мы и вошли в XX век.
С тех пор астрономия и астрофизика распространили свой взор так далеко, что космос в сознании человека новейшей эпохи превратился в настоящую бескрайнюю бездну, откуда может «прилететь» всё, что угодно – не только кометы и астероиды, но и злобные пришельцы. Мы почему-то не принимаем в расчет, сколь радикальные перемены произошли в мировосприятии людей за последнее столетие. Фактически, наука частично «реабилитировала» те представления, которые еще пару столетий назад однозначно оценивались как «суеверие».
Сегодня нам сообщают о «подозрительных» космических объектах, способных врезаться в нашу планету. Голливуд будоражит наши нервы, снимая на эти темы захватывающие фильмы-катастрофы. Наконец, паника по поводу глобального потепления разрушает рационалистический оптимизм, характеризовавший мировосприятие образованных людей классической эпохи. И главное, усиливающийся разгул стихий – пожаров, наводнений, ураганов, – способен внести серьезные коррективы в общий настрой людей как в отношении реальности, так и в отношении науки. Напомню, что пару столетий назад была уверенность в том, что человек, опираясь на науку и технику, становится покорителем природы. Причем – в космических масштабах. Согласно прогнозам 1960-х годов, к 2000 году должны были появиться лунные базы и начаться высадки астронавтов на Марс. Ну а дальше…
Теперь былого энтузиазма уже нет, а заявления политиков о возобновлении космической эпопеи уже кажутся заезженным ремейком. Зато развитые страны охвачены сегодня самым настоящим мобилизационным психозом в свете угрозы климатических изменений. Человек – со всеми его техническими изобретениями – уже не столько покоряет природу, сколько страхуется от ее непредсказуемого «поведения». В умонастроениях происходят серьезные сдвиги. И лишь научное сообщество по-прежнему прячется в цитадели эволюционной геологии, тщательно оберегая свое мировоззрения от тех истин, которые когда-то их коллегам-предшественникам казались совершенно очевидными.