Пятница, 28 апреля 2017 13:19

Шок прошлого: "психоанализ" российского самодержавия

Автор
Оцените материал
(0 голосов)

Помню, как в детстве моя набожная бабушка говорила: «Вот как помрет Брежнев, так и война начнется». Надо сказать, что такие высказывания от пожилых (и непременно набожных) людей мне доводилось слышать неоднократно. Война воспринималась как следствие утраты некоего сдерживающего фактора, воплощением которого был здравствующий правитель. Причем, речь совсем не шла о его неутомимых делах в борьбе за мир. Крушение мира понималось мистически, независимо от реальных действий правителя (отметим, что пожилые люди не особо-то и вникали в международную политику). И даже личность главы государства сама по себе роли не играла – важен бы статус как таковой: наш правитель-де сам по себе есть сдерживающий фактор - в силу каких-то необъяснимых, чуть ли не сверхъестественных качеств.

Полагаю, нет необходимости специально разъяснять, что в данном случае имела место психологическая инерция давних времен, когда властвующая персона наделялась некими сакральными функциями, одна из которых – защита и удержание земного порядка, противодействие силам хаоса. Эта инерция во многом определяет особенности «политического самосознания» немалой части современных россиян, по сию пору испытывающих трудно скрываемый религиозный трепет перед представителями власти. И у нас есть все основания полагать, что точно так же, как и раньше, в основе этого религиозного почитания лежит всё тот же древний суеверный ужас перед вселенским хаосом.

У Иммануила Великовского есть на эту тему любопытная книга «Человечество в амнезии». Автор, будучи психоаналитиком, настаивает на том, что каждый из нас обладает некой коллективной (родовой) памятью, содержащей впечатления от пережитых человечеством глобальных катастроф, происходивших (причем, неоднократно) в далеком прошлом. Катастрофы, подчеркиваю, носили глобальный характер, и совсем не исключено, что они еще раз повторятся в будущем. Пережитый ужас запечатлелся в родовой памяти, переместившись у многих людей в глубины подсознания. Реакция на этот ужас неоднозначна. В определенные эпохи родовая память дает о себе знать, приводя к различным умонастроениям, движениям, всплескам социальной активности. Многое зависит от того, как лично вы реагируете на мрачные содержания потаенных уголков вашей души. Страх может проявляться совершенно безотчетно, принимать разные формы и проецироваться на разные объекты, в том числе, влияя на образы будущего.

По сути, родовая память о глобальных катастрофах влияет на человека практически так же, как любой травматический опыт. Известно, например, что ветераны военных конфликтов нередко пытаются заново пережить опасную ситуацию, что проявляется, в частности, в ночных кошмарах, в бреде, в безотчетном стремлении еще раз попасть на войну. Катастрофические события оставляют в человеческой психике схожий отпечаток. Великовский приводит примеры американцев, выживших после сильного удара торнадо. Странным в их случае было то, что при повторной опасности они вели себя так, будто собирались стать жертвой стихии. Скажем, вместо того, чтобы бежать в укрытие, они намеренно выходили на улицу. Очень «нестандартно» вели себя и японцы, выжившие после атомной бомбардировки Хиросимы. Фактически, они создали некую закрытую секту – со своей особой идеологией, со своими табу и ритуалами.

Одним словом, впечатления от пережитого приводят к совершенно иррациональным формам поведения. Глобальные катастрофы, считает Великовский, точно так же ответственны за некоторые иррациональные установки и реакции. Подавленный страх влияет на поведение человека, и в случае, когда он совершенно выходит из-под контроля, это грозит реальной бедой. По мнению Великовского, угроза ядерной войны как раз имеет указанную природу: безотчетные страхи перед тем, что реально пережили наши предки, толкает человечество к неосознаваемому самоубийству.

Примеры коллективного суицида, совершаемого в наше время сектантами, как бы наглядно отражают скрытый внутренний настрой современных людей, признающих в теории непрерывный прогресс, но на бессознательном уровне одержимых разрушительными тенденциями.

В ноябре 1978 года – как раз, когда Великовский писал свою книгу – Америку потрясло известие о массовом самоубийстве в Гайане членов секты «Храм народов», возглавляемой «преподобным» Джимом Джонсом. Из жизни ушло не менее 900 человек, включая 200 детей. Этот ужасный пример наглядно иллюстрирует модель коллективного поведения, когда параноидальные переживания лидера группы заражают достаточно большой круг людей. Можно сказать, что они дают некий толчок к высвобождению страхов, накопившихся в нашей родовой памяти. Но самое главное для нас здесь то, что власть лидера, причем – власть абсолютная, держится именно на этих страхах. Джим Джонс, отмечает Великовский, был параноиком с гомосексуальными наклонностями (так, он совершал публичные половые акты с мужчинами-сектантами). Среди его паствы, как ни странно, были люди образованные и достаточно культурные. Всё свое имущество сектанты добровольно передавали в распоряжение своего наставника, который требовал от них беспрекословного подчинения своей воле (запомним это). Затем многие из них точно так же по его требованию добровольно ушли из жизни.

Для психологов и социологов, указывает Великовский, такая власть психически больного человека над своими адептами является загадкой. Тем не менее, подобных примеров достаточно много как в наши дни, так и в прошлом. И, заметим, что образование и статус не являются абсолютной защитой от влияния магических чар самозваного мессии. Похоже на то, что благоприятную почву для  влияния создают здесь тайные глубины нашей психики, где для рациональной аргументации совершенно нет места. Как я уже упоминал, каждый из нас несет в своей душе родовую травму, но справляемся мы с ней неодинаково. Для кого-то безотчетное чувство тревоги, ощущения надвигающего хаоса принимают патологические значения, в силу чего возникает необходимость искать успокоение в группе себе подобных, где всё внимание фокусируется на образе «спасителя» - человека, взявшего на себя роль живого бога, в присутствии которого адепт получает иллюзию райской гармонии.

Не будем сейчас вдаваться в психологические аспекты данной проблемы. Если следовать классическому психоанализу, то чувство тревоги может сильно нарастать из-за влияния различных фрустраций. Скажем, когда человек не в состоянии сконцентрировать свою волю и энергию для преодоления каких-то объективных трудностей, он рискует попасть под власть иррациональных переживаний со всеми вытекающими последствиями. И надо полагать, что всплывшие из родовой памяти древние ужасы вызовут сильные ощущения надвигающегося хаоса. Здесь возможна самая разная симптоматика, поскольку сознание современного человека давно уже вытеснило предания о глобальных катастрофах как о реальных событиях прошлого. Поэтому страхи в наши дни отражаются в самых разных сценариях воображаемых напастей, сознательно никак не увязываемых с тем, что в действительности пережили наши далекие предки. Вариантов тут масса: ядерная война, столкновение с астероидом, гибель из-за глобального потепления (или, наоборот, похолодания), заговор мировой финансовой элиты, массовая «чипизация» населения, «крах» доллара и всей мировой экономики,  мировое господство исламистов, мировое господства Китая, нашествие инопланетян, появление страшных вирусов, массовая гибель людей от ГМО и много еще чего.  Точно так же возможны и менее «художественные», более прозаические варианты: навязчивый страх перед безработицей, инфляцией, возможностью потерять престижную должность, разориться, проиграть конкурентам, стать жертвой обмана, болезни, политических перемен и т.д.

Важно то, что навязчивые переживания по поводу воображаемых казней и больших неприятностей обостряют потребность не просто в утешении, но и в фигуре «утешителя». Чья именно персона выступит в такой роли, на кого конкретно будет направлен взор «страждущих» – зависит от разных обстоятельств. Тут также возможны варианты. Главное, на мой взгляд, - это

активность и реакция самого объекта возможной психологической проекции. Почему, например, в Америке действующих президентов не воспринимали как живых богов, в то время как параноик Джим Джонс стал таковым для нескольких сот человек? Не потому ли, что президент США – в силу сложившейся политической культуры – обязан держаться в некоторых рамках, определяющих границы его чисто человеческой природы, тогда как лидер секты СОВЕРШЕННО СОЗНАТЕЛЬНО позиционировал себя в качестве некоего «высшего существа», намеренно стремясь к тому, чтобы вызывать благоговейное отношение со стороны потенциальных адептов?

Это принципиально важные вещи. Там, где появляются «великие вожди» и «спасители», там имеет место НАМЕРЕННОЕ МАНИПУЛИРОВАНИЕ общественным сознанием. Известно, что в СССР куль вождей создавался специально, под массированным воздействием пропаганды. То же самое было и в Китае, и в Северной Корее. Та же история – с культом фюрера в нацистской Германии. Мало того, Гитлер был уверен в своей особой «миссии» и в своих особых «сверхчеловеческих качествах», а о своих методиках воздействия на толпу он писал прямо, совершенно не стесняясь. То же самое относится и к лидерам так называемых тоталитарных сект. И в этом смысле между тоталитарными режимами и тоталитарными сектами мы обнаруживаем четкое типологическое сходство. По большому счету, и Советский Союз, и Северная Корея – это большие тоталитарные секты. И наоборот, тот же «Храм народов» Джима Джонса – это такой уменьшенный вариант КНДР или СССР.

Сказанное совершенно справедливо и в отношении культа нынешнего правителя РФ. Этот культ (в чем у меня нет никаких сомнений) создавался намеренно и целенаправленно. Так, если Ельцина подчеркнуто изображали «как человека» - даже со всеми его слабостями и чисто прозаическими привязанностями, то Путина с первых же лет его президентства стали изображать в ипостаси «спасителя». Как мы помним, целая когорта философствующих публицистов-патриотов в качестве некой непререкаемой истины выдвинули тезис насчет того, будто Путин «спас» Россию от развала. В последние годы официальная пропутинская пропаганда особенно активно эксплуатирует обывательские страхи по поводу «развала» России и возвращения «хаоса 1990-х». Недавно к этому прибавились страхи перед агрессией НАТО, на чем пропаганда также делает упор. В конце концов, образ действующего президента возвеличили до уровня «единственной надежды и опоры», обозначив его статус в чеканной формуле: «Нет Путина – нет России».

Подчеркиваю, культ вождя не происходит в силу случайно сложившихся обстоятельств. Его формируют сознательно, в силу чего он может рассматриваться как прямой результат манипулирования общественным сознанием. Здесь, судя по всему, действует тот же механизм, что и при различных гипнотических сеансах. Иначе говоря, существует часть общества, особо предрасположенная к такому манипулированию. Ее как раз и «заряжают» целенаправленной промывкой мозгов, после чего эти настроения, подобно болезни, начинают непосредственно распространяться в разных слоях населения. Те граждане, которые настроены критически к такому воздействию, примитивно запугиваются, нейтральная же часть встраивается в струю официальной пропаганды в силу присущего ей конформизма. Но решающее значение, конечно же, имеют одержимые фанатики  - разносчики ужасов перед вселенским хаосом и одновременно носители «благой вести» о священной роли вождя. Чем ниже накал фанатизма среди этого легиона одержимых, тем менее действенен выстраиваемый культ.

В сущности же, речь идет о силе конкретных страхов, об их значении для общества и конкретных людей. Совершенно очевидно, что в свое время в роли гражданских активистов-антисоветчиков выступила как раз та часть общества, которой было совершенно невозможно внушить страх перед «империалистическими хищниками». В самом деле, молодые демократы позднего СССР не испытывали ни малейшего ужаса перед «западной военщиной». Поэтому истерика так называемых «патриотов-государственников» ничего другого у них не вызывала, кроме сарказма и иронии.

Точно так же совершенно очевидно, что культ Путина поддерживают те з нас, кто испытывает навязчивый страх перед возвращением «хаоса 1990-х», ассоциирующийся в сознании многих россиян с крахом государственности, беспорядками, нищетой и потоком ничем не ограниченного разврата, якобы готового хлынуть к нам с Запада. Воображаемая агрессия НАТО в наше время уже не занимает такого места в сознании людей, как это было где-нибудь в конце 1970-х.  Основной подпиткой путинского культа являются, конечно же, страхи перед «лихими 1990-ми», поскольку они перекликаются с реальными негативными впечатлениями, еще очень свежими. Причем, надо сказать, что российские либералы вносят достаточно весомый вклад в формирование этого культа, намеренно и категорично противопоставляя Путина Ельцину и демократическим лидерам той поры.

Однако необходимо понимать, что какой бы ни была сейчас текущая общественно-политическая ситуация, мощным фундаментом для формирования подобного культа священных вождей-спасителей является многовековая самодержавная традиция, сформировавшая само русло для непрерывной обработки общественного сознания, определившая соответствующие навыки и приемы, создавшая определенную ценностную базу. В рамках этой традиции данные подходы к обработке населения функционируют с такой же неизбежностью, как в развитых странах работают институты демократии. И самое печальное, что в России пока еще ничего не сделали для того, чтобы ликвидировать этот фундамент. Поэтому возрождение культа вождя при Путине в большей степени является инерцией, чем инновацией. Здесь нет никакого вступления в «новую эру».

Мы становимся свидетелями заката указанной традиции, но она еще жива. Ее истоки (в контексте нашей темы) напрямую связаны с периодом становления Московского самодержавия. Импульс был задан именно с тех времен.

Сегодня модно ссылаться на «ордынское» влияние, хотя совершенно нетрудно заметить, что укрепление власти московских самодержцев происходило на волне массового религиозного фанатизма, связанного с сильнейшими апокалиптическими переживаниями. По сути, московские князья – на волне подъема религиозных настроений – осуществили в масштабе отдельно взятой страны то, что Джим Джонс осуществил в масштабе отдельно взятой общины. Как я отмечал, лидер секты «Храм народов» прибрал к рукам собственность своих адептов и добился от них полного подчинения своей воле. В принципе, тот же проект, только намного масштабнее, с успехом реализовал Великий князь Василий III. И у меня есть большие сомнения в том, что борьба за право единственного собственника-распорядителя в стране достигалась только лишь с помощью кнута и нагайки. Достаточно на этот счет вспомнить, что при его отце – Иване III – бояре ДОБРОВОЛЬНО жертвовали церкви свои земли, будучи одержимыми страхом перед… концом света.

Удивительно, что историки до сих пор не придают особого значения тем настроениям, которые сложились в русском обществе во второй половине XV столетия. Во всяком случае, им не приписывают решающей роли в формировании чисто политической ситуации, напрямую связанной с так называемым «собиранием Руси» под властью московских правителей. Причем очень важно отметить, что психологическое влияние шло тогда отнюдь не с Востока, а прямиком из Европы.

Великовский в указанной работе обращает внимание на европейские события XIV века, когда на фоне войн и эпидемии бубонной чумы усилились переживания скорого конца света. Характерным примером является движение флагеллянтов – религиозных фанатиков, стремившихся к спасению путем жестокого самобичевания (понимаемого ими как «кровавое крещение»). Флагеллянты в определенной мере являются предшественниками радикальных сектантов XV – XVI веков, находившихся под влиянием одержимых лидеров, выдававших себя за мессий или пророков. По мнению Великовского, сектанты были охвачены паникой, которой их заражали религиозные вожди, и в основе этой паники лежал всё тот же древний ужас от пережитой предками глобальной катастрофы.

Для нашей темы важно то, что массовый психоз, охвативший Европу позднего средневековья, вызывал очень характерные эксцессы, закрепившиеся в нарождавшемся тогда Московском Царстве в качестве некой нормы. Иначе говоря, если в европейских странах сектантские движения (в основном, благодаря усилиям католической церкви),  в конце концов, перешли в маргинальное состояние, то в Московском Царстве данная система взглядов и отношений приняла ОФИЦИАЛЬНЫХ ХАРАКТЕР.

Хорошо известно, что Московия в течение примерно двух столетий жила в ожидании мировой катастрофы и Второго пришествия, где Московскому Царству, олицетворяемому фигурой самодержца, была уготована (в соответствии с идеологическими догматами) роль некоего островка спасения, наподобие Ноева ковчега. Самодержец, таким образом, был гарантом спасения для своих фанатичных подданных. Именно страх перед воображаемой катастрофой и был главной скрепляющей силой нарождающейся монархии. Надо понимать (вопреки популярным резонерским сентенциям российских либералов), что когда простолюдины толпами отправились в Александровскую слободу, чтобы выразить свое слезное обращение к удалившемуся от них царю Ивану Грозному, ими двигала не какая-то там «врожденная рабская тяга» к повиновению, а панических страх перед вселенским хаосом, перед возможным крушением всего устоявшегося порядка (не только политического, но даже и природного).

Таким образом, самодержавие Московии выстраивалась в той же логике манипулирования общественным сознанием, посредством которой обретается власть духовного наставника типичной тоталитарной секты. Подданные царя, по духу своему, - те же сектанты. В этом смысле между Иваном Грозным и лидером анабаптистов Иоганном Лейденским дистанция примерно такая же, как между Ким Ир Сеном и упомянутым выше Джимом Джонсом. Вопрос лишь в том, каким образом в западном обществе удалось вытеснить на периферию всяких неугомонных претендентов на роль мессий, сделать их, в конечном итоге, маргиналами? И почему Россия по сию пору являет пример неумирающей политической архаики, когда главу государства всё время назначают  на роль «спасителя» от воображаемых катастроф?

Окончательного ответа у нас пока нет. Однако совершенно очевидно, что затронутый вопрос не требует ни малейших апелляций к так называемым «загадкам русской души». Деспотия, замешанная на провоцировании и подержании в обществе панических страхов и настроений – явление далеко не уникальное и совершенно не обусловленное временными или этническими рамками. Нам важно только учитывать эту взаимосвязь вежду абсолютной властью и навязанными страхами. Одно без другого, пожалуй, существовать не может в принципе. Иначе говоря, это есть генетически взаимосвязанные явления. И чем крепче деспотический режим будет удерживать свое влияние, тем сильнее будет осуществляться нагнетание панических страхов и апокалиптических ужасов. Россия в этом плане – очень характерный, очень яркий, хотя, конечно же, далеко не исключительный пример.

Прочитано 4394 раз

Оставить комментарий

Убедитесь, что Вы ввели всю требуемую информацию, в поля, помеченные звёздочкой (*). HTML код не допустим.