Пятница, 14 апреля 2017 07:13

История - не приговор

Автор Валерий Соловей
Оцените материал
(0 голосов)

 

Статья Сергея Сергеева лаконично, но точно характеризует проблему, которую автор считает ключевой для России. И в признании ее первостепенной важности я с ним целиком и полностью солидарен. От того, сформируется ли в России демократическая нация/общество (а в данном случае эти понятия синонимичны), будет зависеть наша – русского народа и России – будущность и место в истории. Сергеев лишь ставит проблему, не давая собственного ответа на нее. Но тональность его исторического обзора оставляет не очень много места для надежд. Однако если бы Сергей писал свою заметку не до 26 марта (когда по России прокатилась волна антиправительственных выступлений), а после, то, вероятно, толики оптимизма бы в ней прибавилось. Точно так же, как прибавилось оптимизма у русских националистов в оценке собственных перспектив после знаменитого «восстания Спартака» 11 декабря 2011 года на Манежной площади. Наши оценки настоящего и наш взгляд в будущее значительно зависят от сиюминутности, от происходящего здесь и сейчас, и задаваемого им психологического тонуса.

Целиком и полностью разделяя мнение о роковой роли советского партийного государства в уничтожении зачатков русского гражданского общества, наблюдая аналогичную стратегию путинского государства, что неизбежно наталкивает на самые мрачные и фаталистические мысли о дурной повторяемости отечественной истории, ее бесконечном тупике, я, тем не менее, остаюсь историческим оптимистом в отношении перспектив России вообще, и в отношении формирования русского гражданского общества в частности. И вот почему.

Во-первых,  я не верю в исторический детерминизм. Хотя прошлое может оказывать серьезное влияние на настоящее, оно не предопределяет его. И тому немало исторических и актуальных примеров. Прошлое сакраментально довлеет над настоящим и имеет шанс воспроизвестись в будущем в двух случаях. Первый. Если у властвующей элиты и авангардных групп общества не хватает воли и желания к кардинальным переменам. Второй. Если исторические обстоятельства складываются роковым для страны образом – как, например, они сложились сразу для четырех империй в начале XX века.  

Во-вторых, многочисленные исследования этнологов, культурных антропологов, страноведов показывают, что культурные модели и системы ценностей могут претерпевать радикальные изменения в сжатые сроки. 10-15 и даже 20-25 лет – мгновение по историческим меркам. Применительно к России это означает, что трансформация общности атомизированных индивидов, пребывающих в гоббсовском состоянии войны всех против всех, в современную гражданскую нацию не обязательно требует столетий и десятилетий исторической выварки. Если вы знаете, куда двигаться, и осведомлены о пути, по которому прошли до вас десятки наций, то при наличии исходного пункта в виде политической воли, движение к конечной цели превращается скорее в вопрос технологический (пусть даже макротехнологический), чем исторический. И, конечно же, в таком случае можно двигаться гораздо, гораздо быстрее, чем это делали первопроходцы.  

Сразу же отвечу здесь на типическое замечание, что, мол, в современном мире растворяется национальное государство и исчезает демократическое общество. Наблюдения указывают не на их исчезновение (идея национального государства сейчас как раз переживает ренессанс), а на видоизменение. Однако меняться может лишь наличествующее, а в России же еще лишь предстоит создать национальное государство и демократическое общество. 

В-третьих, собственно российский опыт показывает, что как только государство ослабляет свою хватку на горле народа, он тут же начинает превращаться в нацию: формируются независимые или автономные от государства институции, массово меняется самоощущение, растет политическая и гражданская активность, появляется опыт самодеятельной организации. «Великие реформы» Александра II и крушение советского коммунизма точно дали мощный толчок движению в этом направлении. И хотя во втором случае эта трансформация носила во многом уродливый и болезненный характер, вряд ли она могла протекать иначе в условиях крушения государства и форсированной смены социально-экономического строя.  

Yes, We Can! / «Да, мы можем» - вот резюме этой части моих рассуждений. И сможем не хуже других. Что же нам надо для того, чтобы смочь?            

Непременное условие – желание властвующей группы элиты изменить ситуацию. При этом она не обязательно должна быть движима идеалистическим пафосом строительства либеральной демократии и гражданского общества в России. Мотивация может быть вполне утилитарной: государство отказывается – вынужденно (как это было в 1990-е годы) или добровольно – в пользу общества от части своих привычных функций и прерогатив. Отвечая на неизбежный полемический вопрос: кто же добровольно откажется от власти?, скажу: тот, кто вполне разумно избегает лишней головной боли, у кого нет мании тотального контроля всего и вся.    

И таких людей даже в действующей российской власти полным-полно. Не стоит отождествлять российскую властно-бюрократическую машину с правящей группой бывших чекистов. Вектор развития страны в конце 1990-х годов не был предопределен. Если бы, например, премьер-министром, а затем и президентом страны стал Виктор Черномырдин, то мы бы сейчас находились в качественно иной политической ситуации – совершенно точно гораздо более свободной, демократической и конкурентной. (Это к слову о том, почему не стоит поддаваться соблазну исторического детерминизма.)            

Более того, после ухода Путина созданная им политическая и экономическая система рухнет – не трансформируется, не будет постепенно демонтирована, а буквально обрушится. По той простой причине, что ее существование стало обременительным и даже опасным для всех элитных группировок, кроме властвующей. Система не просто изжила себя, она стала главным препятствием на пути развития страны – таково массовое ощущение элиты и сознательных слоев российского общества.  

Одновременно сформировался широкий консенсус относительно характера перемен, нужных стране: конкурентная и открытая политическая система, независимый суд, гарантия прав собственности, ограничение вмешательства государства в экономику, свобода развития мелкого и среднего предпринимательства, отказ от интервенционистской внешней политики, концентрация на внутреннем развитии. Причем этот консенсус носит надпартийный и даже внеидеологический характер. Потому что все перечисленные идеи рассматриваются политически активной частью общества и элитами не как идеологические принципы, а как абсолютно необходимые инструменты и макротехнологии развития, как инструменты модернизации.  

Другими словами, в России исподволь сформировались два широких консенсуса: 1) необходимо выйти из путинской системы; 2) видение новой желательной системы оказывается в основных своих чертах демократическим и либеральным. 

Парадоксальным образом либерализм, потерпев политическое поражение, победил – по крайней мере, среди активной части населения и элит – интеллектуально. Другой сколь-нибудь влиятельный вариант модернизации в российском дискурсе попросту отсутствует. Вероятно, потому, что внелиберальная и авторитарная модернизация (пусть даже с приставкой квази), представленная Владимиром Путиным, полностью и блистательно провалилась.   

С моей точки зрения, какая бы комбинация политических сил не оказалась у власти в России, ей придется использовать один и тот же – сущностно либеральный – набор ценностей и инструментов развития. Потому что другого попросту нет или же он себя скомпрометировал. 

Гражданское общество не входит в джентльменский набор инструментов модернизации. Оно оказывается побочным результатом использования этих инструментов. Не буду характеризовать их следствия в полном объеме, ограничусь лишь одним примером. В целях ускорения экономического развития и ослабления безработицы вы поощряете мелкий и средний бизнес; соответственно расширяется слой собственников, имеющих общий социальный интерес и нуждающихся в гражданском и политическом представительстве. И так буквально во всем. 

Запуск программы развития страны приведет к формированию в ней и гражданского общества, причем довольно быстро. В этом случае уже через 10-15 лет мы сможем наслаждаться его первыми плодами и по русской традиции ругать за то, что наше общество недостаточно развито и не столь хорошо, как бы нам хотелось.

Прочитано 6906 раз

Оставить комментарий

Убедитесь, что Вы ввели всю требуемую информацию, в поля, помеченные звёздочкой (*). HTML код не допустим.