Не будем вдаваться в социально-исторические аспекты этой темы. Нас интересует здесь только производственно-технологическая сторона. Нам прочно внушили мысль о том, что техника непременно требует масштабов, и в процессе ее развития масштабирование становится неизбежным в силу логики самого прогресса. Мы уверены, будто все новое и всё более прогрессивное обязательно окажется крупнее и мощнее. В Советском Союзе, например, те же трактора и комбайны с каждым разом становились всё больше и больше, как бы намекая своими растущими размерами на планомерно расширяющиеся просторы наших полей и лугов.

Вы никогда не задумывались над тем, почему инженеры и конструкторы так сильно вдохновляются задачами укрупнения своих механических детищ? Нет, я не говорю о том, что миниатюризация не имеет места. Сегодня на рынке можно купить и мини-трактор, и мини-комбайн, да и вообще любую миниатюрную спецтехнику - хоть мини-экскаватор, хоть мини-самосвал, хоть мини-погрузчик. Примеров тут полным-полно, и инженерно-конструкторская мысль также исправно работает в данном направлении. Например, сегодня можно приобрести миниатюрную газовую турбину для производства электроэнергии. Мало того, нам даже обещают миниатюрный атомный реактор! Однако вот что показательно: до сих пор многие из нас воспринимают подобные вещи как несерьезные «игрушки», не придавая им решающего значения в делах прогрессивного развития современной цивилизации. Мол, вся эта миниатюрная техника годится для сугубо локального применения, для отдельных «узких участков». А магистральный путь технического прогресса неизменно-де связан с огромными машинами, а равно с гигантскими фабриками и такими же гигантскими электростанциями. Гигантизм всегда впечатляет, а всё то, что впечатляет, однозначно связывается нами с совершенством, а стало быть – с прогрессом. Но почему? Не потому ли, что мы воспринимаем действительность в рамках определенной логики, навязанной нам с детства?

Я прекрасно понимаю, что сторонники гигантизма способны привести сотни технических и экономических аргументов в пользу того, что быть большим - это лучше, чем быть маленьким. Что большое однозначно отличается большей эффективностью, надежностью, долговечностью и так далее. Эти доводы звучат убедительно для многих из нас. Сильнее всего им доверяют политики, и в этом отношении – как я показал в первой части – за сотню лет мало что поменялось. Технологии появляются новые, но принципы их использования нередко взяты из прошлого. Во всяком случае, это происходит там, где процесс направляется государством или осуществляется при непосредственном участии государственных структур. Мозги чиновников, еще раз повторю, всегда воспроизводят старые схемы и шаблоны. Но, несмотря на это, мы все равно пребываем в уверенности, что иного пути у технического прогресса нет, и производство очередной серии более современных гигантов однозначно воспринимаем как переход к новой эпохе.

А теперь давайте рассмотрим другую сторону гигантизма, чтобы выявить его смертельные «побочные эффекты» для современной цивилизации. Я попытаюсь объяснить, почему традиционная ставка на масштаб, выражаясь по-современному, является «токсичной» для поступательного развития.

Начну с банальной истины: в этом мире нет ничего вечного и постоянного. Здесь не только всё течет и все меняется, но также стареет, деградирует, изнашивается и разрушается. Сейчас я говорю не о судьбах людей и цивилизаций. Я говорю о материалах и конструкциях (как бы скучно это ни звучало). Какими бы прочными они ни были, рано или поздно они придут в негодность и разрушатся. Камень крошится, металл устает и ржавеет. Да, человек научился создавать гигантские сооружения, но он не в состоянии отменить законы физики. Политики, идя на поводу своих пошлых амбиций, их также игнорируют, когда оставляют нам в наследство памятники своей самонадеянности и безумия.

Вы помните аварию на Саяно-Шушенской ГЭС в августе 2009 года, когда погибло 75 человек? Я сейчас намеренно не ссылаюсь на другие, более масштабные аварии. Нет, я специально обращаю внимание вот на это чудо инженерной мысли, которым у нас принято гордиться. Но кто из нас задумывался: что будет с этим чудом через сто, через двести, через триста лет? Тот, кто рапортовал о великом подвиге наших строителей, однозначно не заглядывал в такие дали. Тем более в них не заглядывали политики, давшие свое «добро» на возведение гигантских плотин.

Я лично знаком с учеными, которые подробно изучали в качестве экспертов причины упомянутой аварии. Неспециалисту даже трудно вообразить всю сумму разрушительных сил, ежесекундно атакующих подобный объект с разных сторон. И это отнюдь не взрывчатка диверсантов – это ЕСТЕСТВЕННЫЕ силы. И турбина вылетела также из-за воздействия всё тех же ЕСТЕСТВЕННЫХ сил (кавитационный эффект). Мне показывали фотографии внушительных выбоин в бетонных стенках водоводов наших ГЭС, вызванных кавитацией. При некоторых (опасных) режимах работы турбины там может высвободиться такая разрушительная энергия, с которой не сравнятся все взрывчатки террористов, собранные вместе. Именно это и произошла на СШГЭС в тот роковой день, когда из-за головотяпства «эффективных менеджеров» турбина вошла в опасный режим работы.

Я специально останавливаюсь на таких подробностях, чтобы было понятно, в каких экстремальных условиях работают все эти чудеса инженерной мысли. Падающий с огромной высоты поток воды способен каждую секунду генерировать удар по подножию плотины, равный взрыву небольшой бомбы. Вы думаете, товарищей из Политбюро волновали такие вещи, когда они размещали гигантские гидроэлектростанции выше по течению от больших сибирских городов? Конечно, нет. И в наши дни, даже после аварии, никто не думает, что станет с этими городами, когда материал перестанет сопротивляться стихиям, и плотины начнут угрожающе разрушаться. Никто не знает, когда это произойдет. Но это событие хоть медленно, но все же неизбежно приближается.

Впрочем, турбины и прочее «железо» будут выходить из строя раньше, чем треснет бетон. Иначе говоря, объект придется реконструировать. И однажды наступит момент, когда затраты на реконструкцию сравняются с изначальной стоимостью этого объекта. Казалось бы, такие сложности нам по плечу, и я вполне допускаю, что многие специалисты не склонны драматизировать ситуацию. Но здесь есть одно принципиальное «но»: если вы верите в прогресс, то вы должны чисто логически допускать, что по пути постоянного развития и совершенствования должна идти и вся энергосистема. Разумеется, в ходе реконструкции гигантских гидроэлектростанций можно внести какие-то новшества, но эти новшества по существу ничего не изменят. Высокопрочный бетон навсегда оставит существующую модель в той эпохе, в которой ее возводили, со всей устаревшей инфраструктурой. Даже если время пощадит плотину, оно никогда не сделает ее современной. Гиганты не способны эволюционировать. И если они живут долго, то просто превращаются во впечатляющие памятники ушедшей эпохи.

Однако главная проблема в том, что они привязывают нас к этому прошлому своим «жизненным ресурсом». Мы настолько зависим от них, что не в состоянии просто так их вычеркнуть и без проблем и больших затрат найти им равноценную замену. Это касается не только больших гидроэлектростанций. Сказанное справедливо для всех крупных объектов электроэнергетики. Сегодня, когда часть этих гигантов начинает дышать на ладан и требует срочной реанимации (то есть капитального ремонта), среди политиков и технических экспертов разгораются нешуточные дискуссии на тему: как нам поступить с этим одряхлевшим наследием?

Напомню, что не только в СССР, но и в развитых странах существующая энергетическая инфраструктура создавалась при непосредственном участии государства. Вменяемый частный инвестор вряд ли решится вложить деньги в мега-проект, не имея на руках каких-либо государственных гарантий и преференций. Показательный пример – отложенные планы по строительству в Новосибирске шестой теплоэлектроцентрали (ТЭЦ-6). Поскольку регион потребляет электричества больше, чем генерирует, региональное руководство попыталось решить проблему традиционным способом – то есть путем очередной эпохальной стройки (как в советские времена). Но поскольку времена плановой экономики минули, проект решили реализовать исключительно за счет «частника». Однако расчеты показали, что при существующих тарифах сроки окупаемости растягиваются на двадцать лет (и даже больше). Повышать тарифы – тоже не вариант, ибо в сложившейся ситуации такое решение теряло всякий смысл (в самом деле, а в чем тогда прогресс и развитие, если потребителю стало только хуже?). Региональная власть, со своей стороны, ничего весомого предложить инвесторам не могла. Федеральный центр навстречу также не шел. В итоге проект благополучно «загнулся», и сегодня о нем даже не вспоминают.

Однако, как мы понимаем, часы тикают, и вопросы модернизации существующей энергосистемы превращаются сейчас в довольно-таки нетривиальную задачу. Даже если вы не планируете введения новых объектов, вам придется обратить внимание на состояние старых. Капитальный ремонт огромных станций – вещь весьма затратная, и государству придется обращать на эту проблему внимание, даже если объекты находятся в собственности частных компаний. И скорее всего, бросить их на произвол судьбы не решатся даже самые прижимистые скупердяи из начальственных кабинетов. Причина здесь банальна: выход из строя КРУПНОГО объекта энергетики – это неизбежный шок для региональной (и не только) экономики. Поэтому государство вынуждено принимать участие в их судьбе, и владельцы таких объектов цинично используют сложившуюся ситуацию, с легкой совестью перекладывая часть обременений на бюджет, а в конечном итоге – на налогоплательщиков.

Подчеркиваю, такая ситуация характеризует не только нашу страну, но и страны с развитой рыночной экономикой. Подобная картина наблюдается, например, в США. На американских специализированных сайтах мне попадались возмущенные реплики экспертов, выступавших против практики государственного субсидирования энергетических монополистов. Мол, почему собственники маленьких объектов все проблемы решают за собственный счет, тогда как «крупняк» вечно ошивается возле начальственных кабинетов, выпрашивая для себя материальную помощь?

Вопрос может показаться риторическим, но в свете дальнейшего развития экономической ситуации он как никогда лучше отражает ту неприглядную, «токсичную» природу гигантизма, о которой я говорил выше. Если взять за образец как раз ситуацию в энергетическом секторе, то выяснится, что «крупняк» чреват ненужными обременениями, чего не скажешь о более мобильной альтернативе в виде малой распределенной генерации. Сегодня вы можете установить маленький объект мощностью 10-15 МВт за год-полтора, окупить за пять лет затраты, а через 15 лет построить за такой же срок другой небольшой объект – более совершенный, чем прежний (прогресс все-таки не стоит на месте). Когда таких объектов у вас сотни тысяч, они преспокойно обновляются, не вызывая никаких шоков для экономики. И главное, не требуя никаких бюджетных вливаний и каких-то государственных преференций – стопроцентно частный бизнес, живущий по рыночным законам!

То, о чем я сейчас сказал, уже никакая не фантазия. Вот вам один красноречивый факт: совсем недавно стало известно, что немецкий концерн Siemens прекращает производство турбин для БОЛЬШИХ газовых электростанций. Аналитики склонны связывать это решение с переходом западных стран на возобновляемые источники энергии. Но есть и другая причина – рост популярности объектов малой энергетики и появление тенденции (чисто рыночной тенденции!) к ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИ системы энергоснабжения. Обращаю внимание: в то время как государство в разных странах «благословляет» возведение мегаобъектов, «хозяйствующие субъекты» без всякого государственного участия переходят на малый формат.

Примерно та же картина наблюдается сегодня и в нашей стране, и главную роль здесь также играет всё тот же «частник». Так, аналитики отмечают, что средний бизнес начинает постепенно уходить из электросетей, подключаясь к малым электростанциям. Данная тенденция отчетливо набирает силу в европейской части страны, где, как правило, нет особых проблем с газификацией. Следовательно, всегда есть возможность приобрести соответствующее оборудование для генерации электроэнергии. На рынке таких «малоформатных» решений теперь достаточно много – от газопоршневых машин до газовых мини-турбин, представленных достаточно большой линейкой мощностей (от 30 киловатт до мегаватта). То есть заметный технический прорыв на данном направлении сделал такую альтернативу возможной и вполне оправданной с экономической точки зрения.

Весьма показательно, что переход к малым объектам вызван вполне объективными причинами – угрозой непрерывного роста тарифов на электроэнергию со стороны крупных поставщиков. Как сказано в одной публикации (https://ko.ru/articles/biznes-ukhodit-iz-energosetey/?fbclid=IwAR04xWomxizYsBI2IA1KSUyUFvnAhjjgcuhi5V3BuRGC98u93qnBZRIePrM), если в прошлом году спрос на газопоршневые машины был на уровне 40 – 50 мегаватт, то сейчас данный показатель составил порядка 100 – 120 МВт. Похоже на то, полагают эксперты, что мы имеем дело с устойчивым ростом. Так, в прошлом году количество заказов на малые электростанции возросло в три-четыре раза. В этом же году оно еще выросло в семь-восемь раз.

Показательно, что серьезный спрос формируется, в том числе, со стороны энергоемких предприятий тяжелой индустрии, а также со стороны предприятий пищевой промышленности. Например, к малым объектами недавно подключились Уральская горно-металлургическая компания и Челябинский трубопрокатный завод. Тенденция представлена отчетливо, и я бы назвал ее приметой времени. Собственными мини-электростанциями обзаводятся теперь и тепличные комбинаты, и предприятия животноводства.

Мало того, в эту сторону уже разворачиваются и некоторые девелоперы, осуществляя таким способом энергоснабжение построенных ими микрорайонов. Так, несколько лет назад в Новосибирске была возведена небольшая газовая электростанция мощностью 12 МВт для снабжения энергией жилищного комплекса «Березовое». Возможно, это первый в стране прецедент такого рода. Причина, по которой застройщик прибегнул к такому варианту энергоснабжения, банальна: сетевая компания (местный монополист) выкатила внушительный ценник за подключение – один миллиард рублей! Полная стоимость станции оказалась в два раза ниже. Застройщик умел считать деньги и не пожелал отдавать такую сумму «чужому дяде». Расчет был вполне рациональным: сколько бы ни стоило возведение такой станции, она оставалась в вашей собственности. И при хорошей постановке дела вы получаете дополнительный доход на продаже жителям микрорайона тепла и электричества (то есть, опять же не отдавая этот источник «чужому дяде»).

Конечно, нельзя сказать, что в техническом плане всё шло исключительно гладко. Из-за суточного скачка нагрузок выбрать оптимальные режимы работы для машин оказалось непросто. Но задача решалась. Принципиально, что этот «частник» профинансировал важный НИОКР в области создания автоматизированных мини-сетей. Над этой разработкой, кстати, трудятся новосибирские специалисты, и сейчас она проходит последние тестовые испытания. Суть разработки в том, что она позволяет безболезненно выводить малые объекты в общую сеть, тем самым повышая надежность их работы. Как признался заказчик, если испытания завершатся успешно, он с радостью построит еще хоть десяток таких электростанций.

Вот именно это я и называю настоящим прогрессом, ибо в данном случае речь идет о столь радикальном «переформатировании» всей системы энергоснабжения наши городов и других поселений, что это способно серьезно изменить нашу жизнь. Мы идем по пути полного избавления от диктата монополистов и создания нормального, «гибкого» и лояльного к потребителям рынка электроэнергии. Более того, мы уходим от всеохватного вмешательства государства в нашу жизнь в столь важной сфере. И очень важно понять, что данная тенденция противоположна тому, что мы видим сейчас в странах ЕС в связи с переходом на так называемую «безуглеродную экономику». В первой части я уже говорил о том, что не усматриваю в таком переходе чего-либо подлинно революционного и эпохального. Наоборот, по мере развертывания декарбонизации государство будет все сильнее и сильнее влезать в жизнь людей со своим мелочным контролем и принуждением к соблюдению сумасшедших нормативов и регламентов по части эмиссии углекислого газа.

Так вот, в логике Шестого технологического уклада и устойчивого развития эпохальное обновление энергетики связано не с тотальным отказом от ископаемого топлива и переходом на ВИЭ, а с децентрализацией, локализацией и диверсификацией генерирующих объектов. Эти объекты рассредоточиваются целыми кластерами по отдельным поселениям, используя для выработки электроэнергии самые разные источники – и возобновляемые, и не возобновляемые. Используя всё то, что под рукой и что экономически целесообразно. Если много солнца и ветра, можно на полную катушку использовать солнце и ветер. Много природного газа – спокойно используем природный газ. Много угля – используем уголь. Если есть геотермальные источники, используем их. Если полно органических отходов – сжигаем органические отходы или превращаем их в биогаз (и потом тоже сжигаем). Об экологии особо переживать не стоит хотя бы потому, что современные технологии сжигания топлива позволяют организовать данный процесс совершенно безопасно для природы и человека. Главное, было бы желание и понимание таких вещей, чего в наше время пока еще не хватает.

Фактически, уже сейчас на наших глазах зарождается новый мир, новая энергетическая «экосистема». Если новые технологии станут столь же доступными, как это произошло с компьютерами и Интернетом, то производства электричества станет обычным делом для многих из нас. Уже сейчас нам вполне по карману установить 200-300 ватт с помощью солнечных панелей. И не только. Инженерная мысль уже сосредотачивается на создании «домашних» газовых мини-турбин и «гибридных» угольных котлов с электрогенератором. Пока такое оборудование стоит недешево, но ведь и компьютеры когда-то были весьма дорогими «игрушками». Если развитие не остановится, такое оборудование со временем будет всё шире и шире входить в жизнь обычных людей, как это произошло с современными электронными «девайсами». Кроме того, здесь также возможен своего рода аналог Интернета: целые кластеры таких генерирующих мини-установок можно спокойно объединять с помощью «умных сетей», благодаря чему не только повысится надежность такой системы энергоснабжения, но также произойдет дополнительное удешевление установленной мощности. Совсем не исключено, что когда-нибудь фабрики, заводы, общественные здания, школы, больницы и даже индивидуальные жилые дома будут идти прямо «в комплекте» с мини-электростанцией. Точнее, генерирующие установки начнут входить в комплектацию новых зданий точно так же, как это сейчас происходит с отопительными системами.

Энергетические монополисты, кстати, осознают эту тенденцию, но пока еще не совсем понимают, как к ней относиться. Нет, я не предрекаю им полной гибели. Гиганты не вымрут полностью, но они займут такое положение, когда наша жизнь напрямую от них зависеть уже не будет. Возможно, со временем большая энергетика (точнее то, что от нее в скором времени останется), сосредоточится на «питании» железнодорожного транспорта. Здесь монополисты найдут друг друга. Гонять большие составы – вполне себе достойное занятие. Полагаю, что если гигантизм где-то и оправдан, так в первую очередь – на железных дорогах.

Таким образом, если говорить о путях модернизации энергетической отрасли, то при здравом осмыслении ситуации они становятся очевидными. Конечно, я не утверждаю, что сегодняшние бюрократы уже полностью «созрели» для поддержки малой энергетики. Но с каждым годом их позиция становится все менее и менее важной для участников рынка. Как я уже сказал, переход на малый формат диктуется рыночной ситуацией, и вряд ли для такого перехода понадобится активное участие высокопоставленных руководителей. Гораздо лучше, если они просто не будут мешать. Куда важнее для дела станет вовлечение в использование данных технологий органов местного самоуправления, поскольку здесь есть их прямой интерес. Вы только представьте себе какой-нибудь маленький поселок, который таким путем избавится от диктата энергетических монополистов! Разве это не похоже на добрую сказку?

Принципиальный вопрос для нашей темы: почему указанная тенденция не обнаружила себя с самого начала? Почему необходимо было дожить до XXI века, чтобы осознать необходимость перемен в этом направлении? На мой взгляд, причина гигантомании в энергетике напрямую связана именно с тем, что изначально энергетическая отрасль развивалась под бдительным оком государства, концентрирующего в своих руках колоссальные финансовые ресурсы. Особенно, если речь идет о социалистическом государстве. Соответственно, концентрация ресурсов прямо проецировалась на подходы к решению принципиально важных для экономики задач. В итоге в энергетическом секторе мы получили наглядное отображение «государева ока» - концентрацию мощностей, централизацию, монополизацию и распределение произведенных благ. Поэтому неудивительно, что в наше время спрос на малую энергетику идет со стороны «частных» секторов, решающих свои вопросы без апелляции к представителям власти и рассчитывающих исключительно на свои собственные силы. А раз так, то здесь господствует принцип разумной достаточности: если какому-то предприятию для работы необходимо иметь 15-20 МВт, оно не станет замахиваться на возведение гигантской электростанции. Даже в условиях заключения сервисных контрактов нет смысла идти путем гигантизма, ибо гораздо выгоднее за один год «воткнуть» десяток маленьких станций прямо у ворот потребителей, чем десять лет строить в одном месте одну большую станцию, а потом тянуть от нее провода на десятки километров. Малая энергетика, в этом смысле, зарождается в условиях рынка потребителя, а не в условиях рынка продавца, диктующего свои условия.

Разумеется, малая энергетика никогда бы не приобрела такого динамизма, не будь современных технологий, появившихся относительно недавно. Спрашивается, чего же их недоставало раньше? Ответ всё тот же: потому что раньше технические решения принимались в рамках другой управленческой культуры, ориентированной на реализацию грандиозных планов. Масштабы, безусловно, задавались финансовыми возможностями тех, кто строил эти планы. А для этого, как мы понимаем, необходимо было основательно выпотрошить карманы у трудящихся. Поэтому экономические аргументы в пользу высокой эффективности гигантов страдают неполнотой. Эта самая «эффективность» лучше всего проявляется в условиях, когда у огромной массы людей крепко-накрепко затянуты пояса. История советской индустриализации – яркое подтверждение сказанному.

Был ли у цивилизации альтернативный вариант, без гигантизма? – вопрос риторический. Произошло то, что произошло. Полагаю, главная причина в том, что стремительный рост западной индустрии осуществлялся в условиях растущей милитаризации, когда главным заказчиком и «спонсором» принципиально важных научных разработок могло выступить только государство, объективно располагавшее солидными денежными ресурсами. Кстати, отсюда берет начало расхожий стереотип насчет того, что военная отрасль является-де главным двигателем научно-технического прогресса. На самом же деле, как мне представляется, эта «истина», которую до сих пор любят повторять некоторые российские политики, лишь отражает конкретную историческую ситуацию. Мы воспринимаем ее в несколько искаженной оптике, полагая, будто сам прогресс обязан войне и военным заказам. На самом же деле, он лишь приобрел определенную, направленность, когда работа промышленности выстраивалась по характерному мобилизационному образцу. Человек у станка становился частью огромной армии трудящихся, в которой была своя иерархия командиров и свой главный командир, как и положено в любой армейской системе. Это иерархическое соподчинение отражает в определенной мере мобилизационно-милитаристскую атмосферу, захлестнувшую индустриально развивающиеся страны в означенный период. Поэтому принципы индустриального уклада, так или иначе, перекликаются с принципом сугубо армейского соподчинения начальников и исполнителей. Соответственно, в таком же соподчинении находятся и объекты производственной инфраструктуры. Укрупнение объектов в этом случае осуществляется в той же логике, в которой происходит организация войск – чем крупнее то или иное формирование, тем внушительнее и сильнее выглядит армия, тем больше надежд она вселяет в командование своей возможностью одержать победу. Ставка на размер, таким образом, отражает все те же милитаристские, военные стереотипы. Индустриализм – каким мы его видим в новой и новейшей истории – есть, по большому счету, производная от милитаризма.

Разумеется, Тоффлер, на которого я так часто ссылаюсь, не устанавливал такой генетической связи. Тем не менее, необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что ставка на гигантизм возможна только в условиях концентрации огромных ресурсов в чьих-либо руках. Это, скажем так, есть объективная составляющая указанной тенденции. Речь, в данном случае, идет о возможностях государства и крупных компаний. Либо только государства, как это происходит при социализме. Но даже в первом случае между государством и крупными компаниями обязательно устанавливается трудно скрываемый консенсус, на что я уже обращал внимание выше. Обе инстанции занимают высшие позиции в обществе и фактически действуют в одинаковой логике – в логике концентрации ресурсов и централизованного управления и распределения.

Кстати, коммунисты далеко неспроста с надеждой смотрели на взрывной рост «государственно-монополистического капитализма» (по известному ленинскому выражению), поскольку вполне разумно предрекали ситуацию, когда непомерно разросшаяся армия наемных рабочих устроит небывалый «бунт на корабле». Социальный взрыв обусловлен самой природой индустриализма, воспринимаясь на низших звеньях социальной иерархии по аналогии с демобилизацией. Социализм, конечно же, не избежал той же участи, учитывая то, что в плановой экономике «армейская», мобилизационная составляющая производственной сферы выражена еще более отчетливо. Как я уже говорил в первой части, коммунисты выдали лишь более радикальный вариант индустриализма, чем это было у их «антагонистов» в лице западных стран.

К чему я привел эту ссылку на мобилизационно-военные аспекты? К тому, что она в какой-то мере определяет специфику того пути, по которому однажды пошла западная цивилизация, явив нам примеры промышленного гигантизма. Но это отнюдь не означает, что у этого пути не было альтернативы. Я абсолютно уверен, что в нынешних условиях пролонгация или «возрождение» типично индустриальных практик (с их ставкой на гигантизм, централизм и иерархию) возможно только в рамках политической повестки, обязательно включающей какую-либо мобилизационную тематику. Причем, не важно, какую именно. Где-то «по старинке» будут цепляться за темы имперского возрождения или восстановления «величия» страны (примеры всем хорошо известны). Где-то будут раздувать апокалиптические страхи по поводу глобального потепления или пандемии, призывая к всеобщему сплочению, дисциплине и послушанию, что мы и наблюдаем сегодня воочию.

Главное, что нужно принять во внимание, говоря об усиленных попытках накрепко привязать нас к прошлому: мобилизационная тематика служит самым распространенным оправданием гипертрофированной роли государства в нашей жизни. И по большому счету, именно самодовлеющий бюрократический аппарат является первым интересантом любых стратегий, предполагающих сохранение и воспроизведение известных практик и принципов индустриализма. Только с этих позиций, подчеркиваю, нам внушают мысль, будто «хождение строем» и централизованное получение жизненно важных ресурсов есть безусловное благо для нас всех, и будто бы такой «формат» отношений диктуется некой экономической эффективностью. На самом же деле вся эта «эффективность» возникает только в условиях безраздельного давления иерархически организованных государственных институтов на наш хозяйственный и общественно-политический уклад.

Я предвижу возражение: но как же, ведь государство играет важную роль в вопросах социальной защиты и обеспечения безопасности! Конечно, так оно и есть: оно настолько же принимает участие в улучшении нашей жизни, насколько тюремное начальство участвует в жизни заключенных, когда раздает им еду, одежду, лекарства и поддерживает порядок в камерах. Да, в тюрьмах тоже проявляют какую-то заботу о людях. Однако это не значит, будто нет иных форм организации жизни – без надзирателей и часовых на вышках. Мы ложно ассоциируем порядок и социальную защиту с государством только потому, что не имеем перед глазами других достойных примеров, поскольку цивилизованный мир столетиям живет в условиях государственного давления. И наша ошибка заключается в том, что мы абсолютизируем сложившийся уклад, полагая, будто единственной альтернативой ему является хаос и одичание. Но это всего лишь стереотип, навязанный нам как государственной пропагандой, так и всей нашей системой образования и воспитания, также курируемой государством.

Примерно так же, кстати, убежденные сторонники советской власти восхваляют коммунистов, связывая с ними все достижения на экономическом, культурном или военном поприще. Например, они рассказывают об электрификации или системе образования так, будто без большевиков вообще ничего бы не было, и русские крестьяне продолжали бы жить при лучине и пользоваться конной тягой. На самом же деле нужно оценивать не «успехи и достижения», а эффективность большевистской индустриализации. Точнее, соотносить объемы реальных затрат (в том числе и загубленные человеческие жизни) с полученными результатами. Я специально напомню нашим убежденным этатистам, что государевы мужи, принимающие решения и руководящие процессом, не являются ни богами, ни магами, и те ресурсы, которыми они с такой легкостью разбрасываются направо и налево, не берутся из ничего и создаются не ими. Поэтому вопрос грамотного расходования этих ресурсов есть именно то, с чего как раз и нужно обсуждать роль государства в нашей жизни. И это относится не только к большевикам, но к любой политической системе.

Я подвожу разговор к тому, что система безопасности, образования, научной деятельности и здравоохранения находятся в тесной связке с государством не потому, что являются его детищем и по другому существовать будто бы не могут – нет, они соотносятся с государством точно так же, как электрификация и строительство железных дорог и заводов соотносятся с властью большевиков. До революции, при царском режиме, железные дороги и заводы строились неплохо, и также разрабатывались планы по электрификации всей страны, которыми, кстати, впоследствии воспользовались коммунисты. И я вполне допускаю, что достаточно образованные и культурные дореволюционные чиновники и инженеры осуществили бы этот переход куда более грамотно и с меньшими издержками, чем красные управленцы, плясавшие под дудку диктатора-маньяка с уголовными замашками.

Короче говоря, современная цивилизация обязана государству за бурное развитие науки и техники ровно настолько же, насколько мы, потомки советских граждан, обязаны советской власти за железные дороги и электростанции. Просто для советских ученых и инженеров другой власти не было. Но точно так же мировая наука и техническая мысль при своем развитии вынуждены были опираться на те институты, которые предоставляли им необходимый ресурс. И поскольку в означенный период основные ресурсы были сосредоточены в руках верховных правителей, то это не могло не сказаться и на направленности самого научно-технического развития. То, что прогресс шел по натоптанной тропе милитаризма и вытекающего из его логики производственного гигантизма, оставило неизгладимый отпечаток на общем характере современной цивилизации.

В общем, здесь всё укладывается в известную поговорку: «Кто платит, тот и заказывает музыку». Но это отнюдь не означает, что «музыку» могут заказывать только «большие кошельки» в лице государства или крупных компаний (тесно связанных с тем же государством). Сейчас мы стоим у черты, когда спрос на изобретения и технические новинки начнут активно генерировать представители малого и среднего бизнеса, обычные «физики», небольшие муниципальные образования, общественные организации, кооперативы и т.д. Так будет формироваться параллельный сектор инновационных технологий, который как раз и станет важной предпосылкой нашего перехода к новому технологическому укладу. В данном случае я не утверждаю, что нас ожидает какая-то ожесточенная борьба между старым и новым. Скорее всего, оба сектора долгое время как раз будут существовать параллельно. И не исключено, что многие из нас по инерции продолжат ассоциировать научно-технический прогресс с новоявленными гигантами и пафосными проектами, поддержанными государством. Что касается подлинно нового и прогрессивного, то оно станет входить в нашу жизнь (о чем я где-то уже писал) без особого пафоса, шума и показухи. Я даже думаю, что далеко не все увидят в таких «скромных» новинках что-либо серьезное, поскольку в силу господствующих в нашем сознании стереотипов мы ожидаем от прогресса чего-то неизменно громкого и пафосного. Но я уверяю, что из года в год все пафосные и дорогостоящие проекты станут снижать материальную отдачу, а иной раз вообще не будут доводиться до ума. В то время как «скромные» достижения из упомянутого сектора начнут демонстрировать свою важность для качественного улучшения нашей жизни.

Для наглядности я сошлюсь на конкретный пример. В Новосибирске уже в течение двух лет с высоких трибун обсуждается тема развития Научного центра, получившая официальное обозначение как стратегическая программа «Академгородок 2.0». У нас об этом не говорил только ленивый. Поскольку указанная стратегия направляется государством, то без пафосных проектов дело, конечно же, не обошлось. Показательно, что на роль локомотива, призванного-де запустить начало эпохальной стройки, назначен так называемый «флагманский» проект мега-установки синхротронного излучения, разработанный Институтом ядерной физики СО РАН. Предварительная стоимость проекта оценивается на уровне 37 миллиардов рублей, что для Новосибирской области является сумасшедшей цифрой, поскольку она превосходит годовой бюджет нашего полуторамиллионного мегаполиса.

Как и следовало ожидать, наша «прогрессивная» общественность совсем не восприняла в штыки данный мега-проект, поскольку подобные футуристические штуковины ассоциируются у нее с научно-техническим прогрессом, а значит – с развитием и выходом на какие-то новые высоты. Именно так мы и понимаем «развитие» - это когда за счет больших бюджетных вливаний устанавливаем сверкающие огнями фантастические гравицапы, истинное назначение которых мало кто понимает до конца. Полагаю, даже губернатор НСО, давший «добро» на строительство этого великолепия, с трудом понимает, каких покемонов там будут изучать. Разработчики, со своей стороны, обещают превратить свинец в золото и еще много других чудес. Им, конечно же, верят нас слово, ибо ядерная физика все еще удерживает позиции «царицы наук», направляющей прогресс в головокружительные фантастические дали.

Я не берусь судить, чем закончится эта шумная история с ядерной гравицапой. Возможно, нас и впрямь ждут чудеса, хотя нельзя исключать и того, что гора родит мышь, как это уже не раз было в нашей новейшей истории. Но суть проблемы даже не в этом.

В то время, пока нам рисуют захватывающие футуристические картинки, инженерная инфраструктура Новосибирского Научного центра продолжает деградировать. Напомню, что система энергоснабжения Академгородка соответствует уровню 1960-70-х годов, и со времен академика Лаврентьева в этом отношении особого прогресса не наблюдалось. Так, тепло туда подают две морально и физически устаревшие газовые котельные, а количество заявок на подключение новых объектов к электросетям сейчас таково, что потребуется как минимум пара новых подстанций. Что касается чудесной мега-установки, то для ее работы необходимы электрические мощности, соизмеримые с потреблением приличного жилого массива. Именно по этой причине будущему «флагману» отвели место на территории наукограда Кольцово, где ситуация с электричеством выглядит полегче. Образно говоря, вино молодое решили влить в мехи ветхие. То есть фантастическая гравицапа будет осуществлять прорыв в будущее на старых советских запасах.

Но это еще не всё. Обсуждение эпохальной стройки происходит на фоне «пробуждающихся» мусорных полигонов, давно уже заполненных под завязку. Специалисты, кстати, не первый год предупреждают чиновников, что свалки бытовых отходов рано или поздно начинают дымить. Минувшим летом жители Новосибирска убедились в этом на собственном опыте. Ситуация обострялась настолько, что властям пришлось на нее отреагировать. Для нашей темы показательно то, что в состоянии «активации» находится и тот полигон, который расположен между Академгородком и наукоградом Кольцово. То есть в ближайшей перспективе дым от мусорной свалки будет спокойно накрывать «территорию развития», включая и тот участок, где собираются разместить упомянутую мега-установку.

Парадокс ситуации в том, что в Академгородке есть группы ученых, давно уже исследующих проблему утилизации бытовых отходов. Примерно двадцать лет они стучатся в разные начальственные кабинеты со своими предложениями на этот счет, но абсолютно безрезультатно. Казалось бы, почему не начать вхождение в новую эру с решения именно этой проблемы, действительно актуальной и жизненно важной? Но нет, любители футуристических картинок выбирают фантастические гравицапы, отодвигая на задний план «приземленные» (как им кажется) технологии, избавляющие нас от экологических проблем вроде дымящих свалок.

В самом деле, обратите внимание, с каким восторгом мы относимся ко всяким диковинным штуковинам – не столь уж важным для жизни, зато невероятно эффектным и якобы отражающим вершину научной и технической мысли. Когда нам на разных выставках показывают какого-нибудь говорящего робота, мы воспринимаем его как однозначный шаг в будущее, поскольку именно так его и воображаем - с говорящими роботами и прочими чудесами. Но ничего чудесного и эпохального мы не увидим в какой-нибудь биогазовой установке, утилизирующей органические отходы. Правда же заключается в том, что без говорящих роботов наша будущая жизнь не станет хуже, а вот без «скромных» биогазовых установок и тому подобных «прозаических» вещей, она может спокойно превратиться в кошмар. И вполне возможно, что ждать осталось не так уж долго.

Я говорю это к тому, что судьбу цивилизации ныне определяют как раз «скромные» технологии, дающие нам возможность разрешить главный многовековой конфликт – конфликт между человеком и природой. Однако нас до сих пор куда больше занимают пафосные, кричащие программы, чем реализация более прозаичных проектов, связанных с той же утилизацией отходов. Мы зачастую о них даже ничего не знаем, ибо подобная тематика нам не особо интересна. Или вообще не интересна.

Возьмем все тот же Новосибирский Академгородок. Там постоянно ждут от ученых каких-то сенсаций. Если бы тамошние генетики, например, выводили в своих лабораториях какую-нибудь страшную Годзиллу, то эта работа преподносилась бы в прессе как очередное эпохальное свершение. Но если бы те же генетики выводили специальный штамм микроорганизмов для эффективной биологической переработки органики, то в этом наши прогрессисты вряд ли увидели что-либо прорывное и эпохальное.

Сошлюсь еще на один конкретный пример. Группа специалистов из того же Академгородка уже в течение нескольких лет трудится в Иркутской области над проблемой защиты Байкала от органических стоков, в последнее время усилившихся из-за сезонного наплыва туристов. С этой целью нашими специалистами была предложено для Ольхона технология замкнутого цикла, которая позволит не просто избавиться от отходов, но и превратить их в ценное сырье для производства биогумуса. Биогумус, в свою очередь, является важным компонентом для восстановления плодородия почв. Его можно применять как в сельском хозяйстве для выращивания экологически чистой продукции, так и для поддержания местной биоты. Проект реализуется без помпы и шума. Самое главное, что к нему проявляют интерес обычные домовладельцы, а также представители малого бизнеса. Фактически, именно малый бизнес формирует сейчас спрос на указанную технологию. Как раз благодаря частным заказам удалось создать несколько небольших «образцовых» объектов, где используется энергосберегающее оборудование и организован упомянутый замкнутый цикл обращения с отходами.

Поскольку я давно общаюсь с разработчиками, поэтому посвящен в некоторые детали процесса. Для нашей темы принципиальное значение имеет то обстоятельство, что организационные моменты в этом деле претерпели некоторую эволюцию: происходит смещение акцентов от сотрудничества с государственными органами в сторону ставки на «частный» интерес. Как теперь признаются сами разработчики, гораздо продуктивнее предлагать обычным людям и малому бизнесу готовые технические решения, чем бегать по высоким начальственным кабинетам, пытаясь вовлечь государевых мужей в какой-нибудь инфраструктурный проект по экологии. Естественно, диалог с государством пока еще поддерживается, однако интуиция подсказывает, что основным мотором развития таких технологий станет все-таки интерес со стороны массы небольших «частников». Самое крупное – небольших муниципальных образований.

Здесь, подчеркиваю, решающее значение будет иметь человеческий фактор. Речь идет об «экологической сознательности» самих граждан. Современный человек давно уже привык, грубо говоря, разбрасывать свое дерьмо по цветущим полям. И далеко не каждый откажется от этой привычки. Многие из нас всё еще уверены в том, будто они приобщаются к техническому прогрессу через приобретение крутых электронных девайсов. При этом они не склонны задумываться над тем, что производимое ими дерьмо – как и полвека назад - всё еще банально складируется на полигонах, превращаясь в бомбу замедленного действия. А через какое-то время вся эта «прогрессивная» публика начнет вдыхать в свои легкие мусорный смрад, возможно, продолжая верить в освоение космических далей, и в способность Илона Маска запустить в ближайшие годы марсианский звездолет.

Я заостряю внимание на этом моменте для того, чтобы был понятен сам «формат» перехода к новому укладу: он будет осуществляться исключительно по «частной» инициативе. Поэтому здесь бесполезно ждать «руководящей и направляющей» роли государства. Государевы мужи, как и раньше, всё так же будут хватать звезды с неба, раскрывать перед нами громадье своих планов и воодушевлять фантастическими далями. Единственной преградой для очередного витка маниакального прожектерства может стать только сила местного самоуправления. Маленьким странам с хорошими демократическими традициями, конечно же, гораздо легче держать в разумных рамках своих государственных управленцев, - чем большим странам, где власть - по давно укоренившейся традиции - привыкла бесконтрольно «дербанить» бюджет. В России, как мы понимаем, управленцы с народом особо не считаются, когда затевают какую-нибудь эпохальную стратегию. Но из этого следует, насколько актуальной становится для нас роль частной инициативы в вопросах переход к новому качеству жизни.

То есть я подвожу к тому, что не нужно испытывать иллюзий в отношении нашего государства, будто оно в состоянии обеспечить устойчивое развитие и вывести нас к светлому будущему. Причем, это совершенно не зависит от конкретной политической силы. Когда к власти придет так называемая «антипутинская оппозиция», она погрязнет в точно таком же прожектерстве. Надо понимать, что в структурах управления будет осуществляться закономерная преемственность устоявшихся практик, какую бы риторику при этом нам ни лили в уши. Нас опять будут ждать эпохальные стройки и проекты, большая часть которых закончится очередным пшиком. Государство настроит дорогих мега-установок, которые станут генерировать убытки, оно организует «территорию развития», не решив там проблемы с утилизацией мусора, оно запустит какую-нибудь марсианскую ракету, которая отравит гептилом поля и реки. И так во всем. Государство не обеспечит светлого будущего – оно поставит на нем крест. Причем, за наши деньги!

Трудно сказать, насколько нам удастся сдерживать дурные инициативы государевых мужей. Скорее всего, такая ситуация продлится еще достаточно долго, ибо я совсем не утверждаю, будто новая эпоха возникнет по одному хлопку в ладоши. Перемены вполне могут растянуться на сотню лет, поскольку речь не идет о реализации какой-то политической программы. Решающую роль сыграет наш собственный выбор: стремитесь ли вы подстраиваться под уходящую цивилизацию или все же решили жить по-новому? Уверен, что подавляющее большинство наших соотечественников вообще не подозревают о таком выборе. Так что для нас всё только начинается.

В данном случае я должен уточнить, что я имею в виду, когда говорю о жизни по-новому. Как нетрудно догадаться из того, чтобы мною было сказано выше, речь идет о соблюдении принципов, определяющих устойчивое развитие нашей цивилизации – устойчивое в том смысле, что оно позволяет нам избежать тупика и коллапса. Об обострении экологических проблем, о морах и гладах и прочих казнях египетских сейчас говорят сплошь и рядом. Разумеется, перед лицом этих угроз активизировались разного рода радикалы, призывающие нас вернуться к деревянной сохе, воспевающие идиллию доиндустриального уклада, а то и вовсе родового строя. В нашей стране, как мы знаем, за этот путь ратует полусумасшедший фермер Герман Стерлигов, проклинающий по своему скудоумию науку и предлагающий перестрелять всех ученых. Таких сумасшедших хватало во все времена, и стоит ожидать, что рано или поздно мы реально столкнемся с целой армией агрессивных мракобесов. Если хотите, то можете назвать это «побочным эффектом» индустриализма.

Однако когда мы говорим о переходе к новому технологическому укладу, необходимо понимать, что здесь экологические проблемы решаются не через мракобесие и отказ от техники, а как раз наоборот – через усвоение новых знаний и новых технологий. Проблемы породила не наука, конечно же, а порочное применение научных знаний. На самом деле наука в состоянии решить эти проблемы. Достаточно только сконцентрировать усилия на данном направлении. Думаю, нет смысла доказывать, что проблемы экологии невозможно решать в рамках отживающей парадигмы технического и экономического развития, как раз и приведшей нас к столь печальному итогу. Одним словом, прекращения конфликта между человеком и природой никогда не произойдет в рамках старого технологического уклада. А новый уклад, как я уже успел сказать, вырастает не из пафосных проектов. Он входит в нашу жизнь скромно, без громких заявлений. Прежде всего – по частной инициативе. И эта инициатива, специально подчеркиваю, исходит не от мракобесов, а от людей, как раз наделенных серьезными научными познаниями, и к тому же обладающих достаточно большим набором компетенций.

Оставим сейчас в стороне разных чудиков, желающих единым махом построить для себя новый, экологически безопасный мир. Такие сектантские течения большой роли не сыграют, ибо они всегда очень быстро перерождаются, и нередко – в свою противоположность. Я же веду речь о далекой исторической перспективе. Выше я уже привел пример перехода предприятий малого и среднего бизнеса на собственные генерирующие мощности. Такие же прецеденты созданы и в девелопменте. Есть примеры, когда отдельные домовладения переходят к собственной генерации электроэнергии. Принципиально то, что научно-технический прогресс теперь активно движется в указанном направлении.

Еще раз коснусь технических деталей. Сейчас, например, можно приобрести специальный твердотопливный котел, совмещенный с турбиной и электрогенератором. Такая вот «домашняя» мини-ТЭС. Есть твердотопливные котлы, совмещенные с двигателем Стирлинга, также позволяющие вырабатывать электроэнергию. Американцы, как я уже говорил выше, выпускают большую линейку газовых мини-турбин, способных, кстати, работать и на сжиженном газе. Причем, параллельно развивается направление, связанное с получением биогаза из органических отходов. Биогаз, кстати, можно использовать и в качестве топлива для автомобилей и тракторов. У нас в стране уже есть примеры использования подобных установок в небольших фермерских хозяйствах. Вдобавок ко всему, сейчас разрабатываются маленькие пиролизные установки для утилизации самой разной органики. Есть даже предложения по созданию «домашних» пиролизных установок для бурого угля. На выходе вы получаете синтез-газ (смесь угарного газа и водорода) и угольный сорбент. Синтез-газ (который прекрасно горит) идет в топку, а сорбент можно продавать (он используется для очистки воды и воздуха, и в наше время очень востребован на рынке).

В дополнение к этому есть еще такие возобновляемые источники энергии, как солнце и ветер, которые можно преспокойно применять в домашнем хозяйстве. Причем, не только для выработки электроэнергии, но и для выработки тепла. Не так давно не где-то, а в Якутии был построен экспериментальный многоквартирный дом, снабженный системой солнечных коллекторов для горячего водоснабжения. По итогам года эксперимент показал, что за счет солнца потребности в горячей воде удовлетворялись на 70 процентов! Какая-никакая, но все же экономия. Для южных регионов такое оборудование вообще находка. Помимо этого, с помощью воздушных солнечных коллекторов можно «запасать» энергию, «загоняя» ее в основание дома. Совсем недавно в Иркутске наши новосибирские специалисты поставили такой домик по частному заказу, снабдив его как раз таким оборудованием. Я связывался с хозяйкой дома в середине октября. По ее словам, они до сих пор не использовали отопление, поскольку в домике еще достаточно тепло (а отопительный сезон в этих краях начинается уже в конце сентября). Энергию ветра также можно использовать для отопления. Для южных регионов страны, где ветер бушует всю зиму, такие установки стали бы важным подспорьем, позволяя сократить до минимума потребление угля и газа. А может, вообще обойтись без ископаемого (то есть покупного) топлива. Я знаю, что над тепловым ветрогенератором работают специалисты Института теплофизики СО РАН. Принцип работы такой штуковины прост: с помощью ветра раскручивается кавитационный барабан, выделяющий тепло. В рабочий режим такая система выходит уже при скорости ветра три метра в секунду (проект был рассчитан на Западную Сибирь, где ветровые нагрузки не очень высоки). Почему тепловые ветрогенераторы не вошли в нашу жизнь, особенно там, где ветер непрерывно дует в течение холодного периода? Да всё просто – на них еще не сформирован спрос.

Я специально пустился в эти технические детали, чтобы обозначить здесь большой «веер» возможностей организовать нашу жизнь по-новому. Но это как раз те возможности, о которых знают далеко не все, и далеко не все ими интересуются. Для нашей темы это весьма показательный момент. Выше я уже отмечал принципиальное значение человеческого фактора для перехода к новому укладу. Проблема в том, что многим людям привычки и стереотипы всё ещё заменяют знания. Обычный житель Юга страны не будет интересоваться инновациями. Он поступит как все: воткнет в доме газовую форсунку, а для ее работы, естественно, постарается подключиться к газопроводу. В Сибири домовладельцы идут тем же проторенным путем, без смущения выкладывая монополисту по 200-300 тысяч рублей за одно лишь подключение. Они искренне верят в то, что это – прогрессивный путь. Дескать, я подключился к газу, и теперь - как нормальный современный человек - совсем «не парюсь» с отоплением. Не «парятся» они, конечно, до первого блэкаута. На днях прошло сообщение, что на севере Омской области от газа за долги отключили целый поселок. Тарифы, я уверен, будут также закономерно расти, не говоря уже о том, что на газопроводах могут происходить аварии. Иногда – в самый лютый мороз.

Какими бы оптимистами мы ни были, нам в любом случае стоит учитывать, что деградация сетевой инфраструктуры становится неизбежным следствием деградации системы управления. И нашим гражданам, которые всё еще ассоциируют прогресс с государством, куда разумнее было бы изучать разумные альтернативы, чем полностью доверяться этой системе. Еще раз напомню о факте перехода предприятий малого и среднего бизнеса на малые и автономные источники энергоснабжения. Лет 50-60 назад отечественные футурологи подобной картины не предполагали вообще. В то время мечтали о строительстве гигантских термоядерных электростанций, способных-де обеспечить дешевым электричеством сразу несколько регионов. Однако теперь мы получаем заводы, в «комплектацию» которых входит собственная мини-ТЭС.

Как я уже говорил, владельцы предприятий решаются на такие шаги по той причине, что крупные сетевые компании уже не в состоянии обеспечить им ни надежности, ни приемлемых тарифов. Несколько лет назад новосибирский завод «Экран» понес большие убытки из-за аварии в электросетях. Судебное разбирательство ни к чему не привело, ибо нашему государству энергетические монополисты куда «ближе и роднее», чем «какой-то там» отдельно взятый частный производитель. Поэтому самые предусмотрительные «частники» начинают теперь искать альтернативы, находя их в современных инновационных технических решениях. Конечно, можно надеяться на то, что со временем государство станет лучше и обеспечит железный порядок во всём, но, как мы знаем, надежда умирает последней. На данный момент совершенно нет никаких признаков того, что система управления у нас начала улучшатся. Поэтому куда лучше уже сейчас пораскинуть мозгами и хоть на какую-то долю обеспечить себе с помощью знаний независимость от государства и от ассоциированных с ним деляг. Похоже, это именно тот путь, который история предуготовила сейчас думающим людям.

Таким образом, наше общество постепенно будет разделяться на тех, кто предпочитает «не париться» и жить в русле давно сформировавшихся стереотипов, и на тех, кто как раз предпочитает напрягать голову в поисках новых знаний, необходимых для выявления новых возможностей. Именно по этой линии и будет проходить водораздел между старым и новым. Подчеркиваю, что это исторически обусловленный процесс, не зависящий от задумок и хотелок политиканов. Просто с одного боку у нас нарастают проблемы, а с другого боку вызревают новые решения, выводящие вас на более прогрессивный уровень. Однако нужно понимать, что эти решения узрят далеко не все, но те, «кому дано» (как сказано в Священном Писании).

Здесь напрашивается интересная аналогия с выводами Эрнандо де Сото относительно феномена капитала. Он полагал, что капитал как один из способов обогащения был понятен далеко не всем, кто имел дело с деньгами и иными ценностями. Не каждый, кто видит бурную реку, понимает, как использовать себе на пользу ее энергию, отмечал де Сото. Кто-то этой полезной энергии не видит вообще, ибо она, на самом деле, находится у нас в уме в виде ясного понимания природных явлений.

В нашем случае данную метафору можно использовать чуть ли не буквально. Так, сотни тысяч домовладельцев Кубани никак не используют энергию ветра и солнца, хотя и то, и другое имеется там в избытке. Нет, они предпочитают отдавать свои деньги «чужому дяде», в том числе - Газпрому. Однако есть и знаковые прецеденты. Так, один житель этого края все-таки воспользовался возобновляемыми источниками энергии, установив за счет солнца и ветра шесть киловатт электрической мощности. После этого он послал куда подальше сетевую компанию, которая пыталась «раскрутить» его на приличную сумму. Как выяснилось, установка генерирующего оборудования обошлась дешевле, чем с него запрашивали за подключение к сетям.

Я выскажу сейчас непопулярное суждение. Укоренившаяся в нас привычка получать жизненно важные ресурсы извне не дает нам повода осмыслить природу этих благ. Мы пребываем в уверенности, что поскольку так было раньше, то так будет и впредь. Но печальная истина заключается в том, что система ресурсоснабжения, особенно в крупных городах, не эволюционирует, а деградирует. Причем, деградация обусловлена не только физическим износом (вполне ожидаемым), но дополнительно обуславливается (о чем я уже говорил) деградацией управленческой системы. В Новосибирске, например, уже не первый год дискутируется тема повышения тарифов на тепло. Общественность сопротивляется, однако так бесконечно продолжаться не будет. Рано или поздно монополист «продавит» свое решение, поскольку объективно ситуация складывается не лучшим образом. Система теплоснабжения наших городов соответствует середине прошлого века, и ежегодное тестирование теплосетей показывает их нарастающий износ. Чтобы обновить сети хотя бы по стандартам современных западных стран, понадобятся колоссальные вложения. Поэтому, чтобы ни делалось на данном направлении, оно всегда будет реализовываться за наш с вами счет. Здесь не должно быть никаких иллюзий.

Вы спросите: в чем же выход? Прогрессисты видят выход в том, чтобы голосовать за «правильную власть». Они полагают, будто новые руководители смогут решить эту проблему безболезненно для граждан и непременно «прогрессивно». Только с чего бы? Я знаю точно, что добрых волшебников среди нашей оппозиции нет. И я абсолютно уверен, что количество бездарей, циников и идиотов во властных кабинетах не уменьшится, под какими бы лозунгами они ни приходили на руководящие должности. Наша судьба будет решаться прямо на наших местах. И первое право, за которое нам придется бороться всерьез – это право устанавливать порядок там, где мы живем. Расширение прав и полномочий ТСЖ, муниципалитетов и прочих структур местного самоуправления – вот главная повестка текущего момента. Причем, необходимо добиться паритета, дабы нижестоящие инстанции не страдали от прихоти вышестоящих. Какое это имеет отношение к системе энергоснабжения? Прямое.

Приведу один красноречивый пример. Так, в Новосибирске есть предприятия, готовые подключать к теплу соседние микрорайоны, предлагая им низкий тариф. Предлагают они это не из-за благотворительности, а в силу чисто экономических соображений и технических расчетов. Предприятию выгодно «прогонять» горячую техническую воду через микрорайон, да еще получать за это небольшие деньги. Понятно, что большое начальство отклоняет подобные предложения, поскольку здесь затрагиваются интересы монополиста. А жители микрорайона не имеют права принимать такие решения. Поразительно то, что в городе полным-полно избыточного тепла, улетающего в воздух. Как мне в свое время разъяснили в Комитете по энергетике мэрии Новосибирска, суммарно все энергетические объекты города (включая и работающие предприятия) производят тепловой энергии в два раза больше от расчетных потребностей! При разумной организации дела тепло может стоить копейки. Но в городе, как я сказал, ведут разговор о повышении тарифов, мало того, монополист ежегодно присылает потребителям дополнительные платежки за перерасход энергии по причине «суровой зимы» («суровая зима» для Сибири теперь рассматривается как досадная аномалия). Эта нелепость сохраняется именно потому, что такие жизненно важные вопросы решаются на самом верху, куда имеет доступ монополист, но не допускаются сами граждане и их представители. В этом случае к государству апеллировать бессмысленно, поскольку оно играет в одной команде с монополистом.

Как видим, даже жители городских многоэтажек объективно имеют различные альтернативные варианты энергоснабжения, а не только то, что им было предложено много лет назад. Поэтому «право выбора» касается не только избирательных кампаний. И в этом праве людям регулярно отказывают. В нашей стране были случаи, когда по требованию монополиста к жителям многоэтажного дома применяли санкции за установку на крыше энергосберегающего оборудования. То есть люди хотели сэкономить на горячей воде, но власти эту тенденцию пресекали.

А ведь на сегодняшний день существует масса разных технических решений, позволяющих жителям обеспечивать себя необходимыми ресурсами, не прибегая при этом к услугам монополиста, или же снижая свою зависимость от поставок с его стороны. Например, существуют варианты квартальных или придомовых мини-котельных или мини-ТЭС. Есть варианты крышных газовых котельных или газовых турбин. Наконец, уже есть техническая возможность перерабатывать канализационные стоки из многоэтажки, получая биогаз для тех же котельных. Вариантов, подчеркиваю, много. Но их реализация станет возможной только в том случае, если люди добьются для себя соответствующих прав. Поэтому будущее решается сейчас на низовом уровне, и ожидание какого-то «хорошего» президента – занятие бессмысленное и бесперспективное. Все инициативы сверху будут осуществляться в интересах тех игроков, которые как раз нацелены на сохранение старой системы – тех же энергетических монополистов. Поэтому всё, чего нужно будет добиться от государства – чтобы оно не чинило препятствий нашим здоровым инициативам. Всё остальное – только в наших руках!

Еще раз обращаю внимание на то, что указанные инициативы будут исходить исключительно со стороны тех, кто готов основательно вникнуть в проблему и найти для себя инновационное решение. Тот, кто не хочет «париться» такими вещами, кто привык получать ресурсы не задумываясь, будет и дальше все свои надежды связывать с государством, реагируя на проблемы либо ворчанием, либо челобитными к большим начальникам. Никакого вхождения стройными рядами в светлое будущее не будет. Возможно, кому-то вообще придется покинуть насиженные места, если вокруг себя они не увидят единомышленников. Этот процесс не описывается простой формулой. Ясно только то, что где-то будут возникать островки новой жизни, но пока не совсем понятно, насколько они разрастутся со временем. Стереотипы и привычки еще настолько сильны, что еще долго смогут удерживать многих из нас в прошлом.

Если что и ускорит процесс, так это призрак надвигающейся деградации. Вы никогда не поймете правильно человека, потратившего деньги на сооружении «домашней» мини-ТЭС, пока вам не взвинтят тарифы или пока вам не начнут вырубать электроэнергию по нескольку часов в сутки. Буквально на днях вся республика Тува погрузилась во мрак из-за аварии на высоковольтной линии. Как говорится, это отчетливый сигнал для всех остальных. Старый мир способен вас разочаровать многократно и по самым разным поводам. И вопрос упирается, опять же, в ваши сегодняшние приоритеты. Вы вправе пребывать в уверенности, будто этот старый мир находится в состоянии эволюции со всем его привычным благоустройством – и централизованным энергоснабжением, и горячим водоснабжением, и канализацией, и вывозом бытовых отходов. Вы можете игнорировать риски и считать сумасшедшими тех, кто предпочел вопрос благоустройства взять в собственные руки, даже проживая в большом городе. Но одно я знаю точно: тот, кто встал на указанный путь, вряд ли себе навредит (конечно, в том случае, если он всё сделает грамотно). По крайней мере, у него будет шанс оградить себя от шока, если старый мир все же не будет эволюционировать.

Я предвижу сейчас возмущенные возгласы: что же это за прекрасный новый уклад, в котором нам придется самостоятельно браться за свое благоустройство? Ключевое слово здесь - «самостоятельно». Ведь человек, купивший собственное авто, не огорчается по поводу того, что ему придется самостоятельно крутить баранку и ухаживать за машиной. Если я не ошибаюсь, для автовладельцев машина является неким символом свободы. По крайней мере, она делает человека независимым от работы общественного транспорта, где далеко не все так гладко, как хотелось бы. Автономное ресурсоснабжение, по большому счету, играет похожую роль, давая человеку и целым организациям еще одну степень свободы и независимости. И в исторической перспективе это даже намного важнее, чем приобретение личных автомобилей. На этом пути мы преодолеваем реальные изъяны уходящей эпохи, когда основные блага цивилизации концентрировались в руках государства и монополистов. Суть переходного момента как раз и заключается в том, что вместо былого централизма утверждается принцип сетевой организации общества, когда люди начинают выходить из жестких рамок иерархического соподчинения и приносить бессмысленные жертвы прихотям «сильных мира сего». Однако еще раз отмечу, что далеко не все встанут сегодня на этот путь, а только те, «кому дано».