Нет, мы не ждали, конечно, что простой сельский трудяга выдаст что-то вроде: «Я оплатил учебу в колледже», «оплатил медицинскую страховку», «прикупил акций Сургутнефтегаза», «положил на депозит». В то же время мы понимаем, что даже столь понятные для селянина вещи, как замена в доме водогрейного котла или покупка новой насосной станции не произвели бы на аудиторию такого серьезного впечатления, как бескорыстный подарок своей подруге дорогих золотых побрякушек.
Кажется немного странным, что XXI век в нашей стране всё еще изобилует сюжетами, словно взятыми из народных сказок: простой крестьянский сын, раздобыв денег, первым делом стремится преподнести любимой сугубо барский подарок. Конечно, он мог бы подарить ей дойную козу или мобильный инкубатор. Но я абсолютно уверен, что в этом случае он не стал бы сказочным героем ни в ее глазах, ни в глазах своих знакомых. И совсем другое дело, когда твоя подруга – буквально на следующий день – вышла бы на улицу с новыми золотыми серьгами и перстнями. И, конечно же, пришла бы с этими украшениями на работу. Да-да, на работу!
О склонности простых россиянок облачаться по трудовым будням в золото мы еще поговорим отдельно. Сделаю пока небольшое методологическое отступление. Обычно наши экономисты и социологи заостряют внимание на том, сколько зарабатывают современные россияне, каким образом они это делают и какие заработки их устраивают. Куда меньше у нас интересуются тем, на что наш россиянин ПРЕДПОЧИТАЕТ ТРАТИТЬ заработанное. Не на что он тратит конкретно, а именно предпочитает! Желания у нас не всегда срастаются с возможностями. Но если такое происходит, это будет самым безошибочным тестом на наличии истинных наклонностей и мотиваций, ибо ничто не обнажает натуру человека так отчетливо, как трата им свободных денег. Причем не важно, идет ли речь о миллиардере или о простом деревенском трактористе. В таких случаях списывать всё на моральный облик, на воспитание, на уровень интеллекта не совсем оправданно. Решающую роль в характере затрат играет то, что в наши дни называют «ментальностью». Это укоренившаяся в сознании людей система ценностей и оценок, это набор критериев, по которым определяют достоинство человека. Наконец, это те установки и предпочтения, с которыми люди связывают свое счастье и качество жизни. Они транслируются в обществе через весь набор существующих коммуникаций и передаются от поколения к поколению. «Каким ты должен быть?» - зачастую, это даже не вопрос вашей совести. Многие из нас получают на него готовый ответ еще задолго до того, как начинают думать и соображать.
Итак, возвращаемся к золотым побрякушкам. Отчего простого сельского паренька так воодушевляет покупка, не имеющая никакого отношения к организации его жизненных удобств? Откуда эта готовность так легкомысленно раскошеливаться на вещи чисто символические? Меня ничуть не удивил упомянутый телерепортаж. Навязчивое стремление россиян демонстрировать своим ближним предметы роскоши и прочие атрибуты барского стиля жизни – явление настолько типичное, настолько распространенное, что мы по привычке проходим мимо подобных примеров, никак их не комментируя. И совершенно напрасно. Ведь потянув за эту ниточку, мы в состоянии распутать целый клубок современных противоречий, часто маскирующихся за «загадкой русской души». На самом же деле никакой загадки здесь нет. Если взглянуть на ситуацию глазами культурного антрополога, всё сразу становится на свои места.
Археологи, как мы знаем, разыскивают останки древних эпох в толще грунта. В то же время культурная антропология преспокойно разглядит эту древность в образе жизни и в манерах современных людей. Россияне в этом отношении – просто находка. У нас часто и глубокомысленно пишут о «русском пьянстве». Однако мало обращают внимания на мелкое тщеславие простых россиян, выражающееся в массе, казалось бы, незначительных деталей. На самом же деле эти детали весьма и весьма красноречиво отражают общий психологический настрой российских граждан, который зачастую явно диссонирует с декларируемыми процессами социально-экономического развития и перехода к новому технологическому укладу. Вы можете удивиться, но золотые украшения выступают здесь в роли очень важного маркера.
Прогуляйтесь по обычному городскому району, съездите в какой-нибудь провинциальный поселок, зайдите там в недорогой магазинчик, в кафешку, в ателье или в какое-нибудь муниципальное учреждение. Практически везде вы увидите работниц, блистающих целым комплектом золотых украшений: серьги, перстни, цепочки. Нет, они не относятся к состоятельным гражданам. Многие из них едва-едва сводят концы с концами. Но при этом ни одна из них не может отказать себе в праве на золотую побрякушку, которую непременно надо демонстрировать прямо на рабочем месте.
Однажды я наблюдал такую картинку. Молодая продавщица из деревенского продуктового магазинчика, одетая в несвежий белый халат, взвешивала покупателю селедку. Она доставала рыбу из большой банки и помещала в пакет, лежащий на весах. Обычные рабочие будни. Впечатляющим моментом было то, что на ее руке, которой она цепляла рыбин, красовались сразу два увесистых золотых перстня с рубинами и золотое колечко. Возможно, эти броские «цацки» были чьим-то подарком. Но дело здесь не в том, откуда у простой продавщицы золотые украшения, а в том, что она демонстрирует их в такой совсем не красочной обстановке. Мало кто из нас усматривает в том какой-либо диссонанс. Увешиваться по будням золотыми украшениями давно уже вошло в привычку для российских женщин. Драгоценности для обычной россиянки – это не какое-то там дополнение к дорогому вечернему туалету или к праздничному наряду. Для нее это примерно то же самое, как погоны для военного – показатель СТАТУСА. Точнее – претензия на так называемую «достойную жизнь». Иначе говоря, пусть она работает хоть продавщицей, хоть парикмахером, хоть уборщицей в детском саду, золотые перстни и серьги призваны обозначить некую заявку на то, что перед вами – не какая-то «лохушка», а вполне достойная дама, способная вообразить себя столбовой дворянкой.
Когда статус превыше всего
Я не хочу, чтобы мои замечания восприняли как издевку. Среди нашей интеллигенции, к сожалению, гуляют навязчивые стереотипы о русском «народе-дауншифтере», будто бы абсолютно безразличном к карьерному росту, к успеху, к славе. На самом деле наибольшее количество дауншифтеров поставляет как раз интеллигенция. Люди, не особо обремененные книжными знаниями, чаще всего сгорают на работе. А иногда – на двух работах сразу.
Наблюдая за жизнью обычных трудоспособных россиян, нельзя не заметить, какое значение для них имеет претензия на «благородный» статус. Подчеркиваю, речь идет именно о претензии. Если человек не в состоянии физически, буквально попасть в ряды элиты, он будет по мере возможностей чисто СИМВОЛИЧЕСКИ обозначать свой запрос на «достойный» уровень жизни. Мера возможностей здесь – ключевой момент. Почему? Потому что на практике возможности не совпадают с желаниями. Быть барином и имитировать барский стиль – это совсем не одно и то же. Имитация не делает вас элитой, но она не проходит даром, сказываясь и на вашем кошельке, и на ваших нервах. В этом, как я постараюсь показать, заключается весь трагизм современных россиян. Основная масса населения, не причастная к жизни верхов, не включенная в круг особо состоятельных людей, практически не имеет каких-то своих особенных, «народных» ценностных ориентиров, своих императивов, позволяющих людям создавать собственную культурную среду и автономно формировать свои критерии «достойной жизни». Ничего подобного! Обычный россиянин, по мере сил, строит свою повседневную жизнь с «барских» образцов. И основная проблема для него заключается в том, что очень часто этих сил хронически не хватает.
Постараюсь внести уточнения. Модусы бытия настоящего барина соизмеримы друг другу, «конгруэнтны». Если он в состоянии позволить себе шикарный особняк, то и во всем остальном он будет шиковать на соответствующем уровне – и в еде, и в одежде, и в отдыхе, и в развлечениях. В жизни имитаторов нет такой «конгруэнтности». Даже обеспечив для себя хотя бы мизерную долю барского шика, они вынуждены на чем-то экономить, в чем-то себе отказывать, влезать в кредиты на кабальных условиях (о чем еще будет сказано). Хуже того, временами им приходится взваливать на себя бремя дополнительной работы, что, как мы понимаем, совсем «не по-барски». Тем не менее, россияне упорно цепляются за эти установки, они нагружают свое сознание «благородными» императивами, отметая какое-либо иное понимание «достойной жизни».
Указанная ситуация четко вписывается в культурно-исторический контекст. У нас любят рассуждать о том, что Россия не получила в свое время «прививки» капитализма в виде протестантской этики. Считается, что данное обстоятельство создает серьезные препятствия на пути развития отечественного предпринимательства и адекватных демократических институтов. Рациональное зерно в этом суждении есть, не спорю. Протестантизм внедрил в свое время принципиально новый «формат» социальных отношений, сильно изменил отношение людей к деньгам и богатству и, по большому счету, дал толчок процессам социально-экономической и технологической модернизации. В протестантской среде типично «барские» образцы поведения, присущие тогдашней аристократии, были дискредитированы и девальвированы. Именно в протестантской среде формировались люди нового типа, совмещавшие деловую активность с рачительным отношением к деньгам и презрением к роскоши. В контексте новой поведенческой парадигмы деньги уже не рассматривались как прямой путь к роскошной жизни. Деньги становятся капиталом – они используются в качестве инвестиций для получения новых источников дохода. Иными словами, деньги начинают «делать деньги». Вместо роскошных дворцов строятся мануфактуры, организуются торговые экспедиции, создаются фактории.
Я не хочу сказать, что в истории западного капитализма всё происходило так гладко и однозначно, как об этом писали Макс Вебер или Вернер Зомбарт. И всё же влияние протестантской этики на умы европейцев было значительным и не прошло даром. Скажем, если брать историю Англии, то движение евангелистов, выступивших в конце XVIII против праздной и распутной жизни представителей аристократии, к Викторианской эпохе очень сильно поменяло образ истинного джентльмена. Если в XVIII столетии это был отчаянный гуляка, похвалявшийся пьянством и невоздержанностью, то спустя сотню лет он предстает перед нами в образе чопорного, рассудительного господина, сдержанного в своих страстях и умеренного в запросах.
В общем, «протестантская школа», так или иначе, оставила свой след в европейской истории. Но дело даже не в этом. У нас почему-то не придают большого значения тому обстоятельству, насколько колоссальным в России (в отличие от Запада) был разрыв между «благородными» людьми и простонародьем. Это были не просто сословные перегородки, это было некое подобие сегрегации, как будто речь шла о белых колонизаторах и черных аборигенах. Николай Лесков в одной любопытной статье обращал внимание на то, что в России человек, претендующий на «благородный» статус, никогда не пойдет в кабак или в трактир, где гуляют простые мужики. Не только дворяне, но и госслужащие, мечтавшие попасть в ряды элиты, вынуждены были раскошеливаться в дорогих ресторанах, поскольку нахождение в одном заведении с простыми мужиками унижало их достоинство. Ничего подобного, утверждал Лесков, он не встречал на Западе, где в одной и той же таверне могли преспокойно находиться люди разных сословий. И это было там в порядке вещей.
Показателен еще один факт. Так, высокопоставленные государственные деятели царской России когда-то возражали против развития железнодорожного транспорта на том основании, что благородным людям придется перемещаться в одном подвижном составе вместе с «чернью». При такой откровенной девальвации простонародья неблагородное происхождение неизбежно формировало «комплексы», в конечном итоге приводящие к различным невротическим реакциям – от маниакального желания полного уничтожения всего привилегированного сословия до навязчивой тяги к доказательству своей причастности к «белой кости». Это состояние, как и любой невроз, отличается амбивалентностью. Что-то похожее мы видим в эмоциональных переживаниях темнокожих американцев, у которых открытая ненависть к белым сопровождается плохо скрываемым желанием в чем-то уподобиться им. Такой же амбивалентностью отличается осознание собственной идентичности. С одной стороны, мы наблюдаем надрывные попытки доказать расовую равноценность белых и черных. С другой стороны, любой акцент на расовой принадлежности темнокожего воспринимается как попытка его оскорбления.
С российским простонародьем произошла в чем-то похожая история. Мы знаем много трогательных рассказов о простых крестьянских (или рабочих) детях, выбившихся «в люди». Зачин всегда начинается пафосно: «Он был из простой семьи…». Но эта «простая семья» описана как сущий ад, из которого нашему целеустремленному герою удалось вырваться навсегда. И вырвавшись, он, наконец, зажил как «белый человек». Сформировавшийся после революции новый господствующий класс сразу же определил для себя главную привилегию – организовывать свою жизнь по стандартом свергнутого благородного сословия. Отдельные квартиры, прислуга, казенные дачи, служебные автомобили, спецраспределители и спецмагазины – всё это было негласным восстановлением былой межсословной перегородки. Официально, по идеологии, все были равны. Но при этом, как известно, одни были «равнее» других.
Конечно, барские кривляния советских номенклатурщиков и прочих представителей советской элиты во многом имели пародийный характер. Тем не менее, истинный вектор человеческих устремлений был задан. В том числе это касалось и представителей простых народных масс. Нам трудно сказать, мечтал ли простой советский человек о коммунизме. Но вот что точно у него было на уме, так это стремление хоть в чем-то, хоть на грамм уподобиться «белой кости». Как мы знаем, в поздний советский период наши граждане уже совершенно не верили в красивые сказки о чудесном будущем, желая как можно комфортнее устроиться в настоящем. И здесь для нас важно то, что свои представления о комфортной жизни они черпали из элитного «первоисточника». Ковры, хрусталь, машины, дачи, норковые шубы и дубленки, золотые украшения, поездки за границу, шашлыки по выходным, шампанское и салат оливье на Новый год, «рюшечки» на окнах – теперь подобные вещи принято связывать с мещанскими запросами. Однако надо понимать, что в нашем случае это самое «мещанство» - не что иное, как простонародное, «плебейское» выражение былого барского шика.
Что мы наблюдаем сегодня? Мы наблюдаем мощнейшую инерцию тех же самых устремлений. Разница с советскими временами только в том, что с момента рыночных реформ для этого открылись широченные каналы. «Дамбу прорвало»! Малиновые пиджаки и золотые цепи «новых русских» красноречиво отражали реальную суть перемен. Учитывая, что картину дополняли дорогие рестораны, сауны, бордели, стриптиз-бары и прочие злачные заведения, где принято сорить деньгами, то картинка никак не складывается в пользу становления «классического» западного капитализма. Скорее, наоборот. Возникало ощущение, будто исторический процесс пошел в обратную сторону, словно линия модернизации повернула вспять. Вместо пуританских добродетелей мы увидели неприкрытую демонстрацию роскоши и транжирства. В стране резко увеличилось количество праздничных дней, а руководители местных администраций постоянно искали повода для помпезных общественных гулянок. В высшей степени показательно, что к настоящему моменту ритуальное расточительство достигло откровенно средневековых масштабов, когда гулянка происходит «при любом раскладе», невзирая на оскудение бюджета и падения уровня жизни.
Сегодняшние рецидивы откровенной архаики, когда наружу начинает выходить откровенное религиозное мракобесие, не являются результатом умопомрачения отдельно взятого персонажа во власти. Мы наблюдаем лишь вполне закономерное следствие давно оформившейся тенденции. Образно говоря, перед нами – «обратная волна», откат от социальных итогов модернизации, которые исторически когда-то выразились в резком сокращении дистанции между сословиями. Текущая тенденция направлена как раз на увеличение этой дистанции, а в дальнейшем (если получится) – на ее юридическое оформление. Сегодня российская власть почти открытым текстом доносит до общественности нехитрую мысль о своем особом статусе, когда государство народу «ничего не должно». Рассудительные люди, более-менее знающие историю, давно уже разгадали этот намек. Де-факто дистанция уже проведена отчетливо. Двойные стандарты, когда происходит избирательное применение законов в зависимости от статуса нарушителя, недвусмысленно подчеркивают, что обладание властью или вхождение в круг «государевых людей» дают человеку безусловные преимущества перед «чернью». Фактически идет негласное восстановление привилегированного сословия, ассоциированного с властными институтами.
Впрочем, не стоит думать, будто мы имеем дело с тайным заговором российской элиты. Указанные процессы не являются воплощением какого-то заранее составленного плана, какой-то проработанной стратегии. Ничего подобного! Это есть вполне закономерное следствие невротической тяги к обретению статуса «белой кости», давно уже поразившей значительную часть общества. Я подчеркиваю – невротической тяги. Эта тяга проявляется неосознанно у огромной массы населения, просто у тех, кто вошел в состав элиты, клиническая картина начинает вырисовываться ярче всего.
Не будем забывать, что люди, представляющие сегодня российский истеблишмент, в большинстве своем вышли из простонародья. Во всяком случае, в детстве у них не было повода соотносить себя с потомственной аристократией. Войдя во власть, они с маниакальным упорством начали обозначать свой господский статус, в чем недвусмысленно выражаются невротические реакции. Ведь чем сильнее закомплексованный человек переживает свою «плебейскую» родословную, тем бесцеремоннее, тем агрессивнее он будет утверждать свою «избранность».
В данном случае я не хотел бы выводить эту ситуацию за рамки культурно-исторического контекста и искать причины происходящего в моральной испорченности отдельных людей. Социальная обстановка, в которой мы сегодня находимся, продиктована причинами фундаментального порядка. Взаимоотношение власти и общества, а равно и особенности взаимоотношений между людьми и социальными группами во многом обусловлены существующим «ментальным полем».
Как я уже говорил, восприятие «белой кости» носит амбивалентный характер. Ненависть всегда соседствует с желанием уподобления. Если подчиненный ненавидит своего начальника, то это отнюдь не свидетельствует о том, будто в нем закипает реформаторский дух. Как правило, заняв его место, он начинает воспроизводить ту же манеру общения с подчиненными. Ненависть вытекает здесь из-за болезненного переживания собственной зависимости, а не из-за отрицания субординации как таковой. Точно так же заискивание перед властью ничуть не свидетельствует об отсутствии гордыни и самолюбия. Скорее, наоборот. Холоп, готовый унизительно выражать свой страх и трепет перед барином, получив власть, будет требовать для себя от своих подчиненных точно такого же выражения лояльности. Примеров тому – тьма. Любой руководитель среднего звена, расшаркивающийся перед вышестоящим начальником, ведет себя как откровенный самодур на вверенной ему территории.
К чему я затеял этот психологический разбор? Для того чтобы стала предельно понятна одна простая мысль: в атмосфере невротической тяги к высокому статусу упомянутая дистанция между «белой костью» и «черной костью» возникает спонтанно, естественным путем, без всякого сознательного плана. Ее обозначают как что-то само собой разумеющееся. Место конкретного человека в иерархии – величина переменная. Величина постоянная – сама иерархия. Поэтому даже человек, тяжело осознающий свое «плебейское» положение, будет воспринимать эту дистанцию как неизбежный порядок (как бы он при этом к нему ни относился).
Как раз по этой причине все попытки демократизации, начало которой положила борьба с привилегиями партийной номенклатуры, в конечном итоге привели к формированию нового «класса господ», уже чуть ли не открыто заявляющего о своих аристократических амбициях. Причем, все начинается с малого, с некоторых не особо вопиющих (на первый взгляд) примеров социального разделения. На самом же деле, примеров красноречивых и показательных.
Обращусь к конкретике. В здании мэрии Новосибирска на первом этаже расположена столовая. Это самая обычная общепитовская столовая – довольно большая по площади и скромная в плане меню. Основная масса сотрудников харчуется там. Заходя туда, вы словно попадаете обратно в годы позднего СССР: знакомые запахи, знакомая с детства еда и узнаваемо-неприветливые лица персонала. Бессмысленно задавать вопрос о том, как переваривают такую пищу большие городские начальники. Почему? Потому что там вы их не увидите. Для больших начальников существует отдельная столовая, о местоположении которой знают далеко не все. Собственно, не всех туда и впустят. Эта столовая отделана как приличный ресторан: дубовые панели, красивые светильники, дорогая мебель, скатерти на столах. Меню тоже соответствующее – как для ресторана. Обслуживает посетителей молодая приветливая официантка. В общем, всё как у «белых людей».
В число этих «белых людей» входят депутаты городского Совета, начальники департаментов мэрии (то есть те руководители, коим положен казенный автомобиль с водителем), ну и, конечно же, сам мэр и его замы. Самым интригующим моментом является даже не эта барская обстановка, а то, что цены на барскую еду здесь ниже, чем в упомянутой общепитовской столовке для «черной кости». Заметно ниже! Привилегия питаться на уровне «белых людей» не была бы привилегией, если бы за нее пришлось раскошеливаться как в настоящем ресторане. Такое, как вы понимаете, доступно любому «плебею». Вся фишка – как раз в низких ценах. Они и подчеркивают особый статус больших начальников. Как мне объяснил один чиновник, цены для «избранных» держат на уровне себестоимости, без коммерческой накрутки. Иными словами, большие начальники и депутаты кормятся здесь за счет муниципалитета, в то время как «чернь», питающаяся в общепитовской столовке, расплачивается по полной программе, вместе с коммерческой накруткой. Именно поэтому простой сотрудник платит за тарелку жиденькой овсяной кашки столько же, сколько депутат платит за добротный лангет.
Как мне рассказывали осведомленные люди, такое же разделение столовых на «белые» и «черные» существует и в других госучреждениях Новосибирска. Я подозреваю, что то же самое происходит и в других больших городах страны. Понятно, что данное разделение не прописано ни в одном законе, ни в одном регламенте. Оно осуществляется по неписаным правилам, которые недвусмысленно отражают укоренившиеся в сознании стереотипы. И шире – взгляды на саму природу власти. То же самое я неоднократно наблюдал во время всевозможных форумов с участием VIP-персон. Под кофе-брейк обычно отводилось два помещения: одно большое – для «плебса», другое (поменьше) – для «випов». Организаторов, конечно же, никто специально не вынуждает разводить участников и гостей по разные стороны, в соответствии с их рангами. Просто в мозгах людей до сих пор циркулирует давно укоренившийся шаблон (существующий вопреки официальной идеологии), будто «большому человеку» не солидно разделять трапезу вместе с простыми людишками. Подчеркиваю, эта демаркация не навязывается официально. Она принимается по умолчанию, и даже людишки очень часто совершенно спокойно относятся к такому положению дел, считая его вполне допустимой нормой. Мало ли что может произойти в судьбе человека. Кого-то из них однажды может облагодетельствовать фортуна, и очередной счастливчик получит пропуск в ряды элиты.
А если не получит? Большинство людей не могут войти в элиту по определению. Как же им, в таком случае, жить с осознанием своего «плебейского» положения? Да еще в обществе, где официально декларируется всеобщее равенство и единство? Как я уже говорил выше, имитация барского стиля отражает неудовлетворенность своим реальным статусом. Она же вынуждает человека сделать хотя бы небольшой шаг в сторону «белой кости», чтобы подчеркнуть свою попытку отделаться от «плебейского» клейма. И у каждого такого шага есть своя цена, прямо пропорциональная его длине. К сожалению, социологи и экономисты стараются не замечать этот психологический надрыв, бушующий в душе среднестатистического россиянина, решившего обеспечить себе достойную жизнь. «Достойную» - в навязанном ему сугубо «барском» понимании. Какую цену он за это платит? Какую цену, наконец, платит за это всё наше общество?
Счастье в рассрочку
Каждое лето я наблюдаю по вечерам из окна одну и ту же картину. Несколько соседей по дому располагаются на придомовой парковке возле своих машин, ставят на капот бутылки с дешевым пивом, пластиковые стаканы, нехитрую закуску и начинают свое многочасовое вечернее «общение». Иногда до полуночи. Понимаю, что для трудоустроенных людей вполне нормально расслабляться после работы. Ненормальным выглядит только выбранное место. Капот машины, конечно же, не лучшая замена столику в приличном кафе. Но о приличном кафе кампания не помышляет. Уже много лет.
Если вы думаете, что речь идет о каких-то жалких забулдыгах, привыкших «соображать на троих» в подворотнях, то сильно ошибаетесь. Нет, в нашем случае это вполне нормальные работающие люди. Они владеют иномарками, которые - на вкус простых трудяг - являются очень даже хорошими авто. В своих квартирах они делают евроремонты. Они покупают не самую дешевую мебель. У них есть неплохая бытовая электроника, включая домашние кинотеатры. У них есть дачи с банями и беседками. Их жены имеют по три комплекта золотых украшений и не отказывают себе в регулярных обновках. Своим малолетним детям они дарят смартфоны ценой по восемь-десять тысяч рублей. В общем, всё «как у людей».
Однако нет, не всё… Они кучкуются по вечерам на парковке не потому, что в поселке нет ресторанов, баров и кафе. А потому, что такой досуг для них слишком накладен. Как я уже говорил выше, имитация барского стиля требует серьезных затрат, и запросы здесь редко совпадают с возможностями. Поэтому от чего-то приходится отказываться. Например, от цивилизованного досуга.
Досуг простых россиян, надрывно клепающих для себя атрибуты «белой кости», примитивен и по-варварски груб. Человек может с барским размахом отгрохать на даче большую сауну с верандой, он может потратить на евроремонт квартиры половину своей годовой зарплаты. Он может каждый год дарить жене золотые перстни, он может купить иномарку за семьсот-восемьсот тысяч. Но для него будет роскошью регулярно ходить с друзьями после работы в приличную кафешку, пить качественное пиво из нормальной кружки, «катать шары» на бильярде, играть в боулинг. Он сияет от гордости после покупки «престижных» вещей, но при этом чуть ли не каждый вечер пьет разливное пойло из одноразовых стаканов, не очень уютно расположившись на бордюрчике во дворе дома.
Меня всегда изумлял этот очевидный, кричащий диссонанс – «престижные» вещи в сочетании с жалким досугом, подходящим разве что для нищих люмпенов. Время от времени я натыкаюсь в подъезде на молодых людей, использующих лестничную площадку в качестве босяцкой альтернативы пивному бару. Нет, это не бомжи, решившие погреться, а заодно и «утолить душу». Это трудоустроенные ребята, частенько – женатые и имеющие детей. Я вижу, какие дорогие «мобилы» они достают из своих карманов. Возможно, кто-то из них строит себе дачу или устанавливает в квартире дорогую сантехнику. Он не желает, чтобы родственники принимали его за «лоха», видя на его кухне старую советскую раковину. Но после работы он заливает свою усталость дешевым пивом прямо в подъезде, сидя на корточках и плюя себе под ноги.
Мой сосед по подъезду – самая яркая иллюстрация такой жизни. Он также сделал всё, как «у людей» - отремонтировал квартиру, купил новую мебель, построил сауну на даче, одарил жену золотыми побрякушками, обеспечил детей дорогими «мобилами». Казалось бы, жизнь удалась. Но это только фасад. А за фасадом скрывается другая сторона жизни. По пятницам он напивается с друзьями «до чертиков», возвращаясь домой за полночь чуть ли не на четвереньках. Для него это – вершина наслаждения. Он не едет к морю, он не ходит в походы, он не отдыхает с семьей в санаториях. Он игнорирует театры и концерты. Он не водит жену в рестораны. Ему не только не на что это делать, но еще и некогда. Да-да, выходные приходится посвящать дополнительным заработкам, ибо человек обременен кредитами и чувствительным долгом за «коммуналку». Вдобавок ко всему – нескончаемые строительные работы на даче. Какое тут море, какой тут туризм? Весь его досуг – эпизодические попойки с друзьями и родственниками. Иногда – «походы» в сауну и выезды на природу, на «шашлыки» (заканчивающиеся очередными попойками). Кому-то удается разнообразить досуг охотой и рыбалкой. Но в целом на первом месте стоят всё те же попойки.
Я не говорю сейчас о каких-то экстраординарных случаях. То, о чем я пишу – зарисовки обычной провинциальной жизни обычных российских граждан. Вот вам еще один показательный пример. Соседка с пятого этажа третий год делает в квартире капитальный ремонт. Обычная картина, скажу я вам. С определенных пор наши граждане стали сильно стыдится простенького убранства своих панельных квартир. Теперь квартира должна чем-то напоминать интерьер дворянского особняка. Конечно, дорогую лепнину и гобелены заменяют теперь карнизы из пластика и виниловые обои. Но и такой вариант влетает в копеечку, особенно если речь идет о преображении малогабаритной квартиры в обычной панельной многоэтажке. Подход к радикальному апгрейду этого советского наследия теперь очень суров: полы – заменить, двери – заменить, окна – заменить, сантехнику – заменить, стены и потолки – выровнять, перегородки – переставить, старую мебель – долой! Полноценный представитель «белой кости» таких проблем не знает, ибо наличие статуса позволяет ему сразу приобретать то, что не требует никакой лишней «доработки». Во всяком случае, ему не приходится по нескольку лет ютиться на пяточке среди гор строительных материалов и мусора. Эта участь выпадает на долю простого россиянина, оплачивающего свои капризы не только деньгами, но также временем, нервами, отказом от нормального отдыха, а также ежедневными неудобными физическими позами. И длится это, подчеркиваю, не один год. Чем не жертва, спрошу вас я?
Упомянутая соседка, как я сказал, живет так уже третий год. Ее годовой заработок вряд ли превышает триста тысяч, а ремонт, похоже, уже «съел» примерно такую сумму. На что она живет? Понятия не имею. Знаю только одно: для нее также нет ни моря, ни курортов, ни туризма, ни санаториев, ни театров, ни концертов, ни баров, ни ресторанов. Да ей и некогда, потому что времени у нее тоже нет. Зато периодически – с каждым новым этапом строительных работ – она получает долгожданную моральную компенсацию. Она приглашает соседей и с нескрываемым, прямо-таки детским восторгом показывает им новые межкомнатные двери, новый пол или кафельную плитку в ванной. Она «сделала это!». Теперь никто не ткнет в нее пальцем и не назовет «лохушкой». Ведь у нее - «евроремонт»! В наши дни это равнозначно прохождению инициации. Гражданка повысила свой статус, получив частичку барской «благодати».
Еще красноречивее выглядит ситуация в сфере индивидуального строительства. Народ давно уже с упоением застраивает дачные участки внушительными «коттеджами». Кому повезло больше, тот возводит дом в черте жилой застройки. Для нас это принципиально важная тема, поскольку она лучше всего отражает умонастроение современных россиян.
Начну издалека. Мой отец построил дом в 1975 году, когда мне было всего шесть лет. По тем временам наш дом считался «большим». Его общая площадь составляла 64 квадратных метра. Не удивляйтесь, но для семьи из четырех человек этого было достаточно: коридор, просторная кухня, просторный зал, две спальни, две печи (все удобства в то время были исключительно во дворе). Строительство началось где-то в июне, к концу июля уже вовсю шли внутренние отделочные работы. В конце сентября дом был полностью готов к проживанию. Следующей весной отец пристроил к дому веранду, кладовую и крыльцо, сделал новый забор из штакетника, ворота. Ближе к осени у нас уже была новая баня. Остальные надворные постройки возникали по мере надобности. Через два года после начала строительства был уже «полный комплект».
Я не хочу сказать, что отец использовал какую-то особую строительную технологию или нанимал бригаду ударников. Ничего мудреного в этой стройке не было. В те времена так было у всех. Просто тогда никого еще не волновали барские финтифлюшки. Подход к строительству собственного жилища был сугубо утилитарным, без всяких символических довесков. Никто не собирался поражать воображение родственников и соседей. Людей интересовал исключительно функциональный аспект. Все остальное относилось к излишествам. Поэтому никому не приходило в голову, что строительство может растянуться на пять, а то и на десять-пятнадцать лет. И уж совсем никто не мог вообразить себе ситуацию, когда процесс полностью останавливался на середине и больше никогда не возобновлялся. Лично я не помню ни одного случая индивидуального «недостроя» тех лет.
В наши дни обстановка решительно поменялась. Чтобы понять существо момента, сошлюсь на результаты одного любопытного исследования, проведенного учеными из Новосибирского Академгородка. Осуществив тщательный мониторинг так называемого «коттеджного строительства», развернувшегося вокруг Новосибирска, исследователи обратили внимание на один примечательный факт. Так, долгострой выпадал на долю только одной определенной категории застройщиков. В основном ими были люди, готовые выложить сумму от трех до шести миллионов рублей. Именно у них возникали самые большие проблемы с завершением процесса. В нормальной же ситуации бели те, кто не собирался тратить больше двух миллионов, а также те, кто заказывал дом от двадцати (!) миллионов и выше.
Как же так получилось, что такие очень разные по уровню доходов застройщики оказывались самыми адекватными и спокойно укладывались в заранее намеченную смету? Почему проблема возникала у тех, кто находился посредине?
Ответ очень прост. Тот, кто не собирался тратить больше двух миллионов, совсем не стремился к барскому размаху. Ему нужен был обычный дом, пригодный для жизни. За два года он решал этот вопрос и начинал спокойно жить. Со своей стороны тот, кто располагал солидными суммами, был в состоянии оплатить и барский размах. И делал это так же быстро.
В чем была проблема «средних»? Проблема была в том, что скромненький домик их не устраивал, но при этом они неадекватно рассчитывали реальную стоимость своих барских претензий. Человек полагал (с высоты своих возможностей), будто пять-шесть миллионов – это очень большая сумма. А если сумма «большая», то можно не особо стесняться в выборе проекта. Если строить, то строить как для «белых людей» – в два-три уровня, с гаражом, с подвалом, с бильярдной, а может, еще и с сауной и с бассейном (он же не «лох», в самом-то деле). Грамотную консультацию получить ему было негде, ибо затраты на отдельные консультации в смету не входили (вот вам и первая экономия). Что касается проектировщиков и подрядчиков, то они не особо спешат раскрывать заказчикам секреты экономики строительства. Проектировщик выдал ему красивую финтифлюшку (как и хотел заказчик). Составление же полной сметы – это еще одна статья расходов (и на ней наш претендент на барский шик также сэкономил).
Что касается подрядчиков, то у нас это самая хитрая категория деляг. Опытный строитель прекрасно знает, во сколько РЕАЛЬНО обойдется возведение помпезного чуда. Знает, но предпочитает о том не говорить. Это один из профессиональных секретов. Главное, втянуть человека в строительство, после чего тот будет много лет у вас «на крючке». Да-да, много лет. Потому что реальные затраты на домик мечты оказываются как минимум в два-три раза выше, чем думалось вначале. Однако к таким затратам наш мечтатель оказывается не готов по чисто объективным причинам. Последствия этих просчетов может увидеть любой из нас, достаточно только выехать за город. Целые поселки недостроенных коттеджей уже стали притчей во языцех.
Интересное наблюдение. Когда я показываю знакомым архитекторам проекты канадских каркасно-панельных домов (причем, самых ходовых в Канаде, самых раскупаемых), они сразу же кривят лицо. В их понимании это не дома, а «сараи». «Правильный» дом для них – это всегда приличная площадь и всякие «навороты» вроде эркеров, башенок и прочих барских финтифлюшек. Студенты архитектурного вуза, получив задание по учебному проектированию индивидуального дома, сразу начинают мыслить аристократическими масштабами, рисуя на планшетах соответствующее жилище со всеми барскими «наворотами». Как признался мне один преподаватель с кафедры гражданской архитектуры НГАХА, большинство студентов почему-то не могут запроектировать дом площадью менее трехсот (!) «квадратов». В общем, канадцы нам не ровня. Настрой будущих российских проектировщиков, думаю, в этом плане очень показателен.
Приведу еще один пример. Где-то полгода назад я связался с руководителем одной строительной фирмы, чтобы выяснить, во сколько обойдется строительство индивидуального дома площадью 70 – 80 квадратных метров по их технологии. Ответ был предельно красноречив. По словам руководителя, они принимают заказы на площадь не менее 150 «квадратов». Как он выразился: «Ну что это за дом в восемьдесят квадратных метров! Да это смешно ведь. Как в нем жить-то?». В общем, хорошего должно быть много. Отмечу, что в той же Канаде самый ходовой метраж – 100-120 «квадратов». Как вы понимаете, речь идет о презренных «сараях», кои покупают обычные канадцы, чей средний уровень доходов минимум в пять раз превышает российский.
Я прекрасно помню, как в начале 1990-х, когда мы готовились двинуться в «цивилизованный мир», у нас распекали в хвост и в гриву типовое домостроение. Дескать, подобные подходы к проектированию могут устраивать только жалких «совков». Приличный же человек ориентируется-де на индивидуальный проект, и в проекте этом обязательно должно быть что-то такое необычное, что-то такое «крутое», от чего бы все замирали в восторге. Так, собственно, в наше сознание одним махом внедрили аристократический идеал жилья. В теории, конечно, всё обстоит прекрасно. Но жизнь, естественно, вносит свои коррективы, и теперь миллиону «совков», обживающих свои тесные панельные хоромы, приходится хоть в чем-то дотягивать до этого идеала. Иной раз ничего другого не остается, как изо всех сил рвать жилы, чтобы уподобить свою спальню дворянскому будуару.
Становится ли жизнь россиян от этого комфортнее, счастливее? Вопрос может показаться риторическим, но я бы не спешил с такой реакцией на него.
Заплати своим здоровьем
Мой хороший знакомый – простой семейный трудяга, верный супруг и отец двоих детей, имеет почти полный комплект тех «мещанских» материальных благ, которые в позднесоветский период были доступны совсем немногим счастливчикам (имевшим пресловутый «блат»). У него есть свой дом, есть автомобиль («Лада Калина»). Дом отделан изнутри и снаружи стопроцентно как «у белых людей». В доме всё, как положено: просторная кухня с гарнитуром и двумя холодильниками, спальня с огромной двуспальной кроватью, детская, зал, в котором красуется дорогая «стенка» и солидный диван. Отдельный предмет гордости – здоровенная плазменная панель, по которой можно смотреть двести каналов, поскольку к стене дома прикреплена спутниковая «тарелка».
Во дворе дома также всё на подобающем уровне: три года назад началось строительство просторной сауны с верандой, построен большой вольер для породистой собаки, есть даже маленький декоративный бассейн. Жена моего знакомого регулярно совершает обновки. Муж ежегодно дарит ей золотые украшения. Дети тоже не ущемлены. Старший сын козыряет смартфоном за десять тысяч и планирует в следующем году купить другой - за восемнадцать.
Короче говоря, жизнь у моего знакомого как будто удалась, и можно смотреть на мир счастливыми глазами. Но в глазах почему-то всё больше и больше печали. Наш трудяга не очень доволен настоящим и временами пускается в рассуждения о том, как хорошо было в нашей стране «раньше». «Раньше» - это в советские годы. Когда ему указываешь на то, что по советским меркам у него как будто всё «в шоколаде», он вдруг вспыхивает и, не скрывая досады, цедит сквозь зубы: «Если бы ты знал, какой ценой мне это всё дается».
Что входит в эту цену? Ответ был бы не полным, если бы всё измерялось только деньгами. Хотя три кредита – это вам не шутка. Но даже кредиты не казались бы таким тяжким бременем, если бы не одно обстоятельство, сильно омрачающее всю картину, - ухудшающееся здоровье. Моему знакомому 42 года. У него в двух местах межпозвоночная грыжа, какой-то странный наплыв на глазу и постоянные боли в спине. Из-за проблем с позвоночником каждое утро немеет нога. Чтобы быть в рабочем состоянии, ногу приходится постоянно растирать по утрам. Что будет дальше, он не знает. Точнее, он совсем не хочет об этом думать. Его отношение к здоровью стало философским: «Пока ноги держат, буду работать. А там видно будет».
Было бы хорошо, конечно, пройти обследование, подлечиться. Неплохо бы сгонять с семьей в санаторий (у его жены со здоровьем проблем еще больше). Но, черт возьми, когда и на что? Зарплаты не хватает, но, самое главное, не хватает времени! Отпахав смену на заводе (вредном, кстати, заводе), наш трудяга продолжает трудовые будни на своем участке. По выходным его ждут «шабашки». Отпуск он также посвящает трудовым будням на участке и тем же «шабашкам». Мне он как-то признавался, что не понимает, на кой ему эта здоровенная плазма и двести каналов, поскольку смотреть ему их все равно некогда. Отгроханная сауна также не приносит больших радостей, поскольку расслабиться там удается не больше двух раз за полгода. Надо ли говорить, что мой знакомый не отдыхает на море, не ездит за границу, не ходит в турпоходы, не бывает в театрах и ресторанах. Тут все понятно. За лето ему случается вырваться на трое-четверо суток в какой-нибудь палаточный лагерь на алтайские соленые озера, что считается большой удачей. На большее, еще раз говорю, времени у него просто нет. Времени – в первую очередь.
Может показаться, что наши трудяги, рвущие жилы ради комфорта, переживают определенный мобилизационный этап, после которого они начнут наслаждаться полученными благами. Это совсем не так. Дело в том, что мобилизация из временного процесса превращается в хроническое состояние. Следующим этапом для моего знакомого станет обустройство второго этажа (сейчас он живет в одноэтажном доме). Такие планы у него есть, и они обсуждаются с супругой. Решение, фактически, принято. Да его просто нельзя не принять, ибо сосед справа уже преступил к реализации такого плана, у соседа слева дом двухэтажный, сосед напротив тоже выстроил двухэтажный дом! Если пройтись по улице, то количество домов в два уровня превышает количество одноэтажек раза в три. В таком окружении владелец одноэтажного дома рискует прослыть «лохом». А с этим смириться никак нельзя. Ведь надо, чтобы всё было «как у людей».
Короче говоря, впереди у моего знакомого – непочатый край работы. И он, разумеется, в этом отношении не одинок. Такова участь очень многих российских трудяг, не сумевших стать на практике «белой костью», но не видящих перед собой никаких иных идеалов, никаких иных целей, кроме стяжания отдельных атрибутов этой самой «белой кости».
Объективно ничто не мешает нашим трудягам иначе расставлять приоритеты, иначе распоряжаться деньгами. Скажем, можно потратить деньги на повышение энергоэффективности своего жилища, сократив в итоге раза в три затраты на отопление. Но тогда в доме, скорее всего, не будет плазменной панели, не будет спутниковой тарелки. Разве может наш трудяга представить себе «достойную жизнь» без этих престижных вещей? Кто оценит его инновационные подвижки с энергоэффективностью? В нашем обществе подобные инновации не в тренде. Их не выставишь на обозрение. Они не являются маркерами успеха. Специфика расходов по-барски именно в том и заключается, что они самоценны и не направлены на что-то еще. Они не являются инвестициями, а потому никогда не «отбиваются». Их значение – не в утилитарности, а в символизме, в ощущении причастности к «белой кости». Поэтому любой трудяга, вставший на этот путь (а других путей он просто НЕ ЗНАЕТ), выстраивает свои приоритеты как раз в пользу вещей, несущих символическую нагрузку. В ряду затрат они выступают на первый план. Утилитаризм сам по себе, без «престижного» обрамления, в его глазах теряет ценность.
Надо сказать, что так было не всегда. Резкий перенос акцентов в сторону «престижности» - явление последних десятилетий. Это было бы не так печально, если бы сосредоточенность на барском шике была адекватной материальным возможностям. Но этого, как мы показали, как раз нет. Поэтому человек, поставленный перед таким непростым выбором, приносит в жертву дурно понятому «престижу» самое ценное, что у него есть – свое здоровье. По опыту знаю, что репутация «лоха» для нашего трудяги - страшнее инсульта. Стоит ли удивляться тому, что в наше время так стремительно «молодеют» некоторые серьезные заболевания. «Молодеют» инфаркты и инсульты, «молодеют» онкология и сахарный диабет, остеохондрозы и тромбозы. Теперь это ни для кого не секрет. Вы сколько угодно можете ругать некачественную медицину, однако это совершенно не отменяет того обстоятельства, что наши граждане принимают болезнь уже на том этапе, когда она готова «ударить» по ним с полного размаху. Ибо многие живут по принципу: «Буду вкалывать, пока еще ноги держат. А там видно будет».
Вопрос: где все-таки намечена остановка, где разумные границы материальным притязаниям людей, чьи желания плохо срастаются с возможностями? Трагизм нашей ситуации в том, что таких границ нет. Как я уже говорил выше, каналы реализации «мещанских» желаний открыты максимально. Людям дали зеленый свет на барский кураж, и поскольку в теории мы все как будто равны, твое отставание в гонке за высоким статусом всегда будет восприниматься как изъян и порок. Еще раз подчеркиваю, что никакого дауншифтинга в сознании простых российских трудяг не просматривается и близко. И если что множится и нарастает в душах и умах людей, так это раздражение, разочарование и усталость. Бремя барских атрибутов не проходит бесследно. Именно в этом залог того, что данная тенденция способна исчерпать саму себя. Постепенно, но неизбежно, общество будет ввергнуто в инфляцию. Нет, не в экономическую, а в социально-психологическую, ибо если на уровне сознания люди все еще стремятся допрыгнуть до Солнца, то уставший организм рано или поздно обнажит простую истину: «Так дальше жить нельзя». Точнее: «Так дальше жить невозможно».
Плюнь в ближнего своего
Теплыми субботними вечерами наш дачный поселок частенько оглашается диким хохотом, громким матом и пьяной руганью, раздающимися на фоне бабахающих сабвуферов. Если вы плохо знаете жизнь в нашей стране, вам запросто может показаться, будто где-то на одном из участков веселится толпа пьяных люмпенов. Да, на слух оно как будто так и есть - какое-то животное выражение эмоций вперемешку с отборными матюгами, сливающимися в ужасающую какофонию с назойливыми басами «дискотечной» музыки. У человека классической культуры подобный вечерний ор обычно вызывает стойкие ассоциации с голью кабацкой, с нищебродами и маргиналами. Но времена изменились. Теперь в нашей стране так веселятся люди, считающие себя «успешными». Не просто считающие, но и гордящиеся своими успехами.
На участке, где я в течение нескольких лет наблюдаю это гульбище, отгрохан дом внушительных размеров, рядом - такая же огромная сауна и длинная крытая терраса, способная вместить целое летнее кафе. Есть и бассейн (правда, до сих пор не достроенный). В погожие выходные деньки сюда слетаются сразу несколько семей на дорогих иномарках. Отдых их незамысловат: попариться в сауне, пожарить шашлыки, напиться до одурения и поорать во всю глотку под музыку. При этом им глубоко чихать на своих соседей, особенно если у этих соседей нет таких крутых иномарок. Знакомая картина, не правда ли?
Гуляки, о которых идет речь, ни в какую элиту, разумеется, не входят. Однако в материальном плане они достаточно приподнялись для того, чтобы ощущать себя «белой костью» и смотреть на окружающих сверху вниз. Да, эти люди совсем не элита. Они не достигли той точки демаркации, когда простые людишки совершенно исчезают из их поля зрения. Нет, они сами живут вперемежку с людишками, они видят среди своих ближних немало «лохов», но это обстоятельство только подогревает их самолюбие и повышает самооценку. Ведь нет ничего приятнее для интеллектуально ограниченного человека, сумевшего зацепить фортуну за рукав, как регулярно демонстрировать «лохам» барский размах своего бытия.
Я намеренно заостряю внимание на таких примерах. Если вы хотите понять сложившуюся к нашим дням структуру социальных отношений, то именно этот кураж «успешных» людей на фоне «лохов» иллюстрирует её наилучшим образом. Наверное, никогда еще в истории России имморализм не приобретал такого размаха. Когда мы говорим о деградации права, о росте беззакония, о так называемом «правовом нигилизме», не стоит забывать, что всё начинается здесь с моральной аберрации. Уважение к закону – это одна из нравственных добродетелей, выражающаяся в уважении прав ближних. Само это уважение психологически строится на ощущении сопричастности и идентичности. Иными словами, когда вы воспринимаете ближнего как себе подобного, с которым вас что-то связывает (какое-то общее дело, соучастие в чем-то и т.д.). Если такого ощущения нет, то нет и уважения прав. Тогда на выходе мы получаем «правовой нигилизм» во всей его красе, а в перспективе - войну всех против всех.
Именно такую ситуацию переживает сейчас наше общество. Самый красноречивый тому пример - характер отношений между «успешными» и «лохами». Установка на увеличение барских атрибутов напрямую связана с увеличением дистанции между теми, кто преуспел, и теми, кто отстал. Это как раз тот случай, когда количество воспринимается как новое качество. Машина за миллион дает вам основание с аристократическим презрением смотреть на тех, кто катается на машинах за двести тысяч. В наших реалиях (что четко подкрепляется поведением определенного типа «успешных» людей) образ «лоха» девальвирован до полного расчеловечивания. Именно поэтому данный синдром подхлестывает большинство людей к тому, чтобы всеми способами продемонстрировать хоть маленькую, но заметную частичку «белой кости» в каком-либо аспекте своего бытия. В чем угодно – в одежде, в украшениях, в интерьере квартир и т. д. Но поскольку дистанция в этом аристократическом забеге огромна, тот, кто идет впереди, будет обязательно смотреть на отстающих как на существ более низкого сорта.
Невротический характер этой девальвации совершенно очевиден. Однако надо учитывать, что отстающие платят «успешным» той же монетой: они точно так же расчеловечивают претендентов на барский размах, приписывая им все самые ужасающие пороки: нечестность, беспринципность, развращенность, жестокость. Полагаю, что в такой тяжелой нравственной атмосфере говорить о каком-то поступательном развитии общества, о ближайшем переходе на какую-то более высокую прогрессивную ступень преждевременно. Страна не изжила невроза, а он, в свою очередь, в состоянии спровоцировать очень серьезные эксцессы.
Очень часто представители нашей политически ангажированной интеллигенции пытаются выявлять какие-то пути для укрепления гражданской солидарности или искать платформы для нацбилдинга. Постоянно слышатся рассуждения о какой-то «объединяющей» идеологии, о «национальной идее». У нас с упоением обсуждают проблему левых и правых, белых и красных, либералов, националистов и коммунистов. Потом всё это привычно проецируется на современное российское общество, как будто действительность можно и вправду втиснуть в отвлеченные схемы. Тем временем общество живет в своем особом ритме, не соотнося себя ни с какими теоретическими моделями.
Нынешний «барский синдром», достигший своего апогея и распространившийся практически на все слои населения, является очень характерным симптомом масштабного социального разложения и распада. Перед нами все признаки утраты каких-либо нравственных ориентиров для основной массы россиян – от представителей элиты до обычного трудяги. Это – саморазвивающийся процесс, и он неизбежно дойдет до своего логического завершения. На этом фоне мечты о построении современного гражданского общества или национального государства лишены всякого реального фундамента. Правда, кому-то кажется, будто массовый социальный протест – как реакция на неспособность власти обеспечить поступательное развитие – дает нам реальный шанс вызвать к жизни позитивные перемены.
В данном случае я не отрицаю возможности социального взрыва, ибо при такой невротизации миллионов граждан отдушина в виде выплеска коллективной агрессии совсем не исключена. Но вынужден обратить внимание на то, что социальный протест, даже ведущий к смене правительства, сам по себе еще не предполагает развития и модернизации. В третьих странах народ нередко дает жару властям, но из этого отнюдь не следует, что новая власть будет обязательно прогрессивнее предыдущей. Главный вопрос, который предстоит выяснить российским интеллектуалам – не входит ли и наше общество в полосу такой же дурной бесконечности, когда в течение десятилетий осуществляется бег по кругу, воспроизведение примерно одного и того же сценария?
Для этого имеет смысл провести соответствующее сопоставление: насколько близки нынешние россияне по своему морально-психологическому состоянию жителям стран Центральной Африки и Латинской Америки? Понимаю, что даже сама мысль о таком сравнении звучит для кого-то из нас кощунственно, поскольку мы всё еще считаем себя покорителями космоса. Но ведь и греки когда-то дали миру Платона, Аристотеля и Архимеда. Могут ли на этом основании нынешние потомки гордых античных эллинов считать себя более цивилизованными, чем немцы или американцы?
Я не даю здесь никаких окончательных ответов, а только ставлю вопрос. Мы уверены в том, что социальный прогресс обратного хода иметь не может. Отсюда делается вывод, будто определенные исторические этапы мы уже прошли, и нынешнее возвращение архаики – лишь определенные недоразумения, спровоцированные неумной государственной пропагандой. Дескать, достаточно выдворить главных инициаторов мракобесной реакции, и все опять войдет в правильную колею развития. Однако, хотим мы того или нет, данное понимание текущей ситуации также не является окончательной истиной. И реальное положение вещей может оказаться совершенно иным.