Текущая эпоха открывает для историков и культурологов просто невиданное поле возможностей. Глядя на происходящее, рационально осмысливая все «странности», имеющие место в нашем обществе, исследователь старины может существенно приподнять свой теоретический уровень. Главное – подойти к наблюдаемым фактам именно с позиций исследователя, отметая в сторону моральные, идеологические и политические оценки. Достаточно только руководствоваться простым методологическим правилом: процессы, наблюдаемые в наши дни, должны иметь свои сопоставимые аналоги в прошлом. Причем, в достаточно далеком прошлом, для интерпретации которого нам остро не хватает надежных источников.
Была когда-то Россия, был снежный
уездный городишко, была масленица
Бунин И.А., Подснежник, 1927 г.
Россия погибла (что бы там не говорили или
не пытались внушить нам старшие) не случайно
– что-то было не в порядке, порочно в основе
Байдалаков В.М.,
председатель эмигрантского НТС в 1934-1955 гг.
Не так давно мне посчастливилось познакомиться с великолепным изданием семейных мемуаров представителей трех поколений рода Калитиных.
Одним из неоспоримых проявлений петровского «западничества» обычно считается церковная реформа – отмена патриаршества и учреждение Синода – якобы лишившая «Русскую Церковь ее самобытного и независимого существования», сделавшая её «слугою государства»: «Духовная коллегия [ставшая затем Синодом], как она была задумана Петром и Феофаном [Прокоповичем], есть не что иное, как генеральная церковная консистория немецко-шведского типа, а “Духовный регламент” – вольная копия протестантских церковных уставов…»[1].
«Тридцать седьмой наступает», «ГУЛАГ возрождается», «Путин – это Сталин – 2.0», «массовые репрессии – скоро!» - эти тезисы кочуют в интеллигентской среде как минимум лет десять. Каждая новая инициатива властей по контролю за интернет-пространством, каждый разогнанный митинг, каждое новое дело по политической статье неизменно укладывается в этот мрачный прогноз.
Это нелюди из древних русских сказок,
внешне в человеческом образе, но с душой,
полностью разрушенной специальной подготовкой.
Они сделают всё, что прикажут, не думая и не ощущая ничего.
Иван Ефремов. Час Быка, 1968 г.
Когда на видеороликах каких-нибудь текущих событий мордовороты «добровольных помощников» силовиков рефлекторно перемежают недавно выученные ими слова «Россия» и «православие» с непечатными, впитанными ими с молоком матери; когда средства массовой информации доносят до нас очередное людоедское высказывание некоего чиновника средней руки, которых в стране легион; задумываешься со страхом: точно ли одной с нами природы все эти существа?..
25 августа 1698 г. в Москву из долгого заграничного путешествия вернулся царь Пётр Алексеевич. На следующий день на приёме в Преображенском дворце самодержец поразил своих подданных эксцентричной выходкой – взяв в руки ножницы, он принялся обрезать бороды пришедшим поздравить его с прибытием боярам, пощадив только своего воспитателя Тихона Стрешнева, ветхого старца князя Михаила Черкасского и патриарха Адриана. Этот скандальный казус символически открывает новую эпоху в истории России – эпоху радикальной европеизации, перехода от Московского царства к Петербургской империи.
У славянофилов была, и во многом за ними сохраняется по сей день, репутация чего-то курьезного – борода, мурмолка, хорошо хоть не «сапоги со скрипом». Герцен пустил шутку, что Константина Аксакова в таком облачении мужики принимали за персиянина – и шутка эта зачастую едва ли не единственное, что помнят о славянофилах.
Я пишу эту статью, как нетрудно догадаться, под впечатлением от украинских выборов. Нет, я не вижу принципиального значения в победе известного комика. Поводом к написанию стал вал комментариев об украинской демократии, якобы «европейской» на основании самого этого факта.
«...Учитывая возросшую атмосферу полного отчуждения граждан от принятия политических решений и усилившуюся патерналистскую опеку, которая постоянно требовала от людей исполнять все новые обязанности и одновременно наступала на их права;
Допускаю, что эта статья вызовет отторжение у человека, причисляющего себя к так называемой оппозиции. Здесь я попытаюсь развеять те укоренившиеся штампы о неспособности наших соотечественников к активному политическому протесту из-за каких-то «ментальных» особенностей, которые якобы заметно отличают их от европейцев.
Подробнее ...
«Прежде всего расскажу тебе, какую ты наделала здесь кутерьму телеграммою об открытии парламента и речью султана. Вообрази, что военный министр в тот день при докладе государю, в 9 часов утра, завел об этих предметах речь. Государь спросил, откуда он почерпнул эти сведения, потому что он официальной телеграммы еще не получал. Министр указал на «Голос». Тотчас же потребовали №, и пошла потеха. Донесение посольства пришло только в 4 часа. Можешь представить последствия».
Вокруг фильма «Балканский рубеж» идут жаркие споры, ломаются копья – и это тот случай, когда предмет полемики действительно ее достоин. На меня лента произвела мало сказать что сильное впечатление – «Рубеж» показался произведением искусства, создатели которого сказали и показали намного больше и лучше, чем изначально планировали. Впрочем, есть подозрение, что они, имея заказ и методичку с одними целями и требованиями, в итоге под внешней завесой их соблюдения сняли нечто сильно другое, сознательно или полусознательно.
6.АнтиМодерн
Итак, из фактов, изложенных в предыдущих разделах, вырисовывается совершенно отталкивающий для всякого непредубеждённого человека образ сталинского СССР: перманентная нищета, голодное/полуголодное существование, несвободный/полусвободный труд, регламентированное социальное неравенство, нескончаемые репрессии – всё это напрямую касалось подавляющего большинства населения страны.
3.Неравенство
Менее всего можно считать общество сталинского СССР эгалитарным, напротив, это было общество строго иерархическое, в котором каждая ступенька социальной лестницы определялась наличием или отсутствием тех или иных привилегий. Государство, следуя приоритетам своей политики, распределяло материальные блага, исходя из «двух основных факторов — принадлежности к властной элите и непосредственной вовлеченности в индустриальное производство»[1].