Версия для печати
Вторник, 30 ноября 2021 19:01

Что тревожит американских консерваторов?

Автор Игорь Русаков
Оцените материал
(0 голосов)

Начиная с этой публикации, РЕ предполагает периодически знакомить своих читателей с публицистическими текстами и аналитическими исследованиями современных американских правых консерваторов, взятых с сайтов их достаточно немногочисленных изданий, практически неизвестных в современной России.

Нам кажется, что это может расширить представления любознательного русского читателя о политике и культуре в США новейшего времени. Тот, кому это покажется интересным, может обратиться непосредственно к первоисточникам, которые легко находятся на просторах Интернета. Сегодня мы представляем несколько материалов (в сокращении) издания «Imprimis».

Игорь Русаков

«Imprimis» («Во-первых») — это бесплатный ежемесячный дайджест выступлений колледжа Hillsdale, посвященный просвещению граждан и поощрению гражданских и религиозных свобод путем освещения культурных, экономических, политических и образовательных вопросов. Содержание «Imprimis» состоит из речей, произнесенных на мероприятиях колледжа Hillsdale. Издаваемый с 1972 года, «Imprimis» является одним из наиболее широко распространенных изданий, отражающих общественное мнение в стране с более чем 6,1 миллионами подписчиков. 

 

Ларри П. Арнн - двенадцатый президент Hillsdale колледжа. Получил степень бакалавра в Университете штата Арканзас и степень магистра и доктора философии в области государственного управления в Высшей школе Клермонта. С 1977 по 1980 год он также учился в Лондонской школе экономики и в Вустерском колледже Оксфордского университета. С 1985 года до своего назначения президентом Hillsdale колледжа в 2000 году был президентом Клермонтского института по изучению государственной политики и политической философии. Автор книг "Свобода и обучение: эволюция американского образования", "Ключ основателей: Божественная и естественная связь между Декларацией и Конституцией" и "Суд над Черчиллем: Уинстон Черчилль и спасение свободного правительства".

Взято из речи, произнесенной 2 декабря 2016 года в Центре конституционных исследований и гражданства Hillsdail колледжа Аллана П. Кирби-младшего в Вашингтоне, округ Колумбия.

«Удивительная политическая кампания 2016 года включала много споров о том, является ли Дональд Трамп консерватором. Он не всегда достаточно точно разбирается в терминологии консерватизма и однажды заметил, что добивается выдвижения своей кандидатуры все-таки от республиканской, а не от консервативной партии.

А что такое консерватизм? Видимо, это производный термин. Мы не в состоянии сохранить настоящее или будущее, а поскольку прошлое полно противоречий, мы не можем сохранить и принять его целиком. В прошлом можно найти героизм и злодейство, справедливость и несправедливость, свободу и рабство. Вещи в прошлом похожи на вещи в настоящем: просто их необходимо оценивать. Консервативные люди знают в этом толк, если у них есть хоть капля здравого смысла.

Что же тогда делает их консервативными? Это всего лишь дополнительное знание о том, что вещи, которые долгое время имели хорошую репутацию, более надежны, чем новые вещи. Особенно это касается оригинальных идей и сущностей. Сам термин "принцип" относится к чему-то, что стоит на первом месте; изменить принцип сущности — значит превратить ее во что-то другое. Без принципа - все потеряно.

Если американский консерватизм что-то значит, то он означает то, что было найдено в самом начале Америки, когда она стала нацией. Классики учат нас, что формирование политических связей естественно для людей, заложено в их природе, проистекает из божественного дара речи и разума, которым они обладают. Это, в свою очередь, означает, что Декларация независимости, в которой изложены окончательные цели нашей нации, и Конституция Соединенных Штатов, в которой установлена форма правления, являются первоначальными. Эти документы были написаны людьми, которые были друзьями и которые понимали, что документы преследуют те же цели. Вместе взятые, они являются самыми долгоживущими существами в своем роде, и под их властью наша страна распространилась по всему континенту и стала сильнейшей нацией на земле, своеобразным бастионом свободы. Эти документы нравятся не всем консерваторам, но я утверждаю, что они должны существовать, как в честь их возраста, так и их несомненного достоинства.

Из этого следует, что если Дональд Трамп помогает сохранять эти вещи, то он консерватор в том смысле, который наиболее важен для нас, американцев-республиканцев. Сможет ли он?

Ему предстоит нелегкий путь. Сегодня авторитет этих двух документов находится в явном упадке по очевидным причинам. Во многих университетах они отвергаются как устаревшие или несущие в себе зло прошлого, и это мнение распространяется на всех профильных занятиях данных учебных заведений, «левой» журналистикой и даже в развлечениях. Эти идеи широко и глубоко проникли в законодательные акты, и в результате наше правительство раздулось до неузнаваемости, и оно централизовано до такой степени, какое не предусмотрено нашей Конституцией. В настоящее время законы принимаются главным образом регулирующими органами, которые объединяют в себе все три ветви государственной власти. Народные или Избранные ветви власти могут отменить эти правила только тогда, когда они объединятся для этого, а это происходит все реже и реже. Таким образом, каждый институт в обществе в принципе подлежит всестороннему регулированию. Каждый работодатель, каждая школа, множество клубов и сама семейная жизнь теперь являются предметом правил, слишком сложных для понимания непрофессионала. Эти правила не всегда соблюдаются, да и не могут соблюдаться, но американцы чувствуют, что им лучше уже оглядываться через плечо, быть осторожными в том, что они говорят.

Это изменило наш образ жизни. Соблюдение закона все чаще заменяет законопослушность в качестве общественной цели. Законы, по мнению Основателей, должны быть простыми, немногочисленными и постоянными. Тогда мы все сможем узнать, что это такое, жить в соответствии с ними и помогать претворять их в жизнь. Это делает нас равными: правителями и управляемыми. Это означает, что мы не трепещем перед силами закона. Мы и есть - сила закона. Соблюдение, напротив, означает постоянную адаптацию к меняющимся и сложным инструкциям центральных органов власти, а также привлечение специалистов для толкования правил и обеспечения соответствия других.

Эти новые особенности американского правительства представляют опасность, скрытую в нашей Конституции. Наша страна, писал Мэдисон, является первой страной, принявшей чисто репрезентативные формы. Это означает, что весь суверенитет или власть управлять находится в самих управляемых, т. е. в людях. Но в то же время народ не занимает государственные посты — как это было, например, в афинской демократии. Чистый или простой “республиканский” характер Америки, как назвал его Мэдисон, делает возможным разделение властей как между управляемыми и их правительством, так и внутри отдельных частей правительства. Суверенный народ делегирует свои полномочия правительству, отдельно или в отдельные места. Это разделение является как горизонтальным, между ветвями федерального правительства, так и вертикальным, между штатами и федеральным правительством. Сами люди находятся вне правительства, и они могут вмешиваться в него только во время выборов. В промежутках между выборами они наблюдают, судят и спорят — другими словами, они думают, прежде чем действовать. Со временем, но только со временем, они могут заменить всю партию. Эта система ограничивает как их власть, так и власть тех, кто находится в правительстве.

Однако сегодня правительство стало настолько большим, что оно является важным фактором во всем, включая выборы, и имеет возможность проявить собственную волю (выделено мною - И.Р.). Оно находится на грани того, чтобы стать слишком большим для управления частными лицами. Это политический кризис нашего времени. Ни один политический вопрос, за исключением неминуемой большой войны, которой у нас сейчас нет, не может иметь такого большого значения.

Трамп обратился к этой проблеме более непосредственно, чем кто-либо со времен Рональда Рейгана, - в некотором смысле, больше, чем кто-либо, включая Рейгана. Он сушит болото. Он упразднил бы Агентство по охране окружающей среды и Департамент образования. Он сплотил людей в прямой оппозиции к их правящей элите. Он обратился к людям, находящимся в прямой оппозиции к своему правительству. И чего он добился? Конституционное большинство, которое контролирует все народные ветви власти на федеральном уровне, вскоре окажет глубокое влияние на судебную систему. Кроме того, его партия заняла прочные позиции в законодательных органах штатов и губернаторствах. Партия Трампа, если Республиканская партия является этой партией, в состоянии внести изменения, такие же хорошие или лучшие позиции, какими она пользовалась со времен Великого общества.

Более того, Трамп с полным пренебрежением относится к политической корректности, которая обеспечивает соблюдение правил современной политической системы управления. Он не преклонял колена перед группами идентичности. Он утверждает, что представляет «всех граждан», это его любимый термин, под которым он подразумевает граждан, которые имеют этот статус в соответствии с законом. Он сказал, что будет представлять их интересы и их страну, которую он снова сделает великой, а не интересы каких-либо других. Его не волновало, что это намерение связывают с расизмом. Трамп обладает не только самоуверенностью, но и моральным мужеством, а его самоуверенность — это зрелище, на которое стоит посмотреть.

Но может ли он что-нибудь сделать? Многие консерваторы сомневались в Трампе, а многие другие выступали против. Для этого есть свои причины. Он первый человек, избранный Президентом в качестве своей первой (выделено мною - И. Р.) значимой государственной службы. Иногда он бывает вульгарен. Он знаменитость, звезда своего собственного шоу. В соответствии с этим он и популист: ему нравятся простые люди, и он им нравится. Это заставило некоторых консервативных и либертарианских представителей истеблишмента бояться «толп с вилами». Я сам их боюсь, потому что вижу их во многих кампусах колледжей, но не в одиночку и не среди сторонников Трампа. Я думаю, что эти толпы являются продуктом современного либерализма и бюрократического государства, а не продуктом Трампа.

Я предпочитаю надеяться на будущее, и я надеюсь на администрацию Трампа».

 

Джон Р. Лотт младший, основатель и президент Исследовательского центра предупреждения преступности:

«Шестнадцать лет назад, в 2005 году, Комиссия Картера-Бейкера по реформе федеральных выборов выпустила отчет, в котором предлагалась единая система требований по предъявлению удостоверения личности с фотографией для участия в голосовании на выборах в США. В отчете также указывается, что повсеместное заочное голосование повышает вероятность фальсификации результатов голосования. Актуальные файлы избирателей всегда содержат: граждан, потерявших или не имеющих права голоса, различные дубликаты, вымышленных или умерших избирателей - факты, которые легко можно использовать с помощью открепительных удостоверений для совершения актов мошенничества. Граждане, которые голосуют заочно, более подвержены давлению и запугиванию. А схемы подкупа голосов намного проще, чем когда граждане голосуют по почте. 

Кто стоял за комиссией Картера-Бейкера? Дональд Трамп? Нет. Двумя высокопоставленными членами Комиссии были бывший президент Джимми Картер, демократ, и бывший госсекретарь Джеймс Бейкер III, республиканец. Другими демократами в Комиссии были бывший лидер большинства в Сенате Том Дэшл и бывший конгрессмен из Индианы Ли Гамильтон. Это была действительно двухпартийная комиссия, которая вносила то, что в то время казалось здравым смыслом.

Но факт и в том, что США стоит особняком среди мировых демократий, не требуя удостоверения личности избирателя. Сегодня в 46 из 47 европейских стран для голосования требуются удостоверения личности с фотографией, выданные государством. 

Когда дело доходит до заочного голосования, мы, американцы, привыкшие к очень свободным правилам, часто бываем шокированы, узнав, что 35 из 47 европейских стран, включая Францию, Италию, Нидерланды, Норвегию и Швецию, не допускают заочного голосования. Еще десять европейских стран, включая Англию, Ирландию, Данию, Португалию и Испанию, разрешают заочное голосование, но требуют, чтобы избиратели явились лично и предъявляли удостоверения личности с фотографией, чтобы забрать свои бюллетени. Это не похоже на США, где человек может сказать, что его не будет в городе, и получить бюллетень по почте.

Раньше в Англии действовали правила заочного голосования, аналогичные нашим в США. Но в 2004 году в городе Бирмингем власти раскрыли масштабную схему фальсификации результатов голосования на выборах в городской совет. Шесть победивших кандидатов от лейбористов (т. е. «левых» - И.Р.) обманным путем получили около 40 000 заочных голосов, в основном в мусульманских районах города. В результате в Англии прекратилась практика рассылки открепительных удостоверений и требовалось, чтобы избиратели забирали свои бюллетени лично с удостоверением личности с фотографией. 

Вплоть до 1975 года во Франции также были свободные правила заочного голосования. Но когда на острове Корсика было обнаружено массовая фальсификация голосов, где были обнаружены сотни тысяч мертвых людей, и проводились даже более масштабные операции по подкупу голосов, - Франция вообще запретила заочное голосование. 

В 1975 году Франция узнала, что использование открепительных удостоверений привело к такой же практике - и это позволило третьим сторонам узнать, как люди голосовали, и оплачивать их голоса определенным образом. Эта же проблема сейчас распространяется в США в форме «сбора бюллетеней» - все более распространенной практики, когда партийные функционеры раздают и собирают бюллетени. 

Защитники наших нынешних правил голосования отмечают, что вместо заочного голосования некоторые европейские страны разрешают «голосование по доверенности», когда один человек может назначить другого голосовать за него. И хотя это правда, что 8 из 47 европейских стран разрешают голосование по доверенности - а это значит, что 39 - нет, - существуют строгие требования. В пяти из восьми стран - Бельгии, Англии, Монако, Польше и Швеции - голосование по доверенности ограничено теми, кто имеет инвалидность, болезнь или находится за пределами страны. В Польше это также требует одобрения местного мэра, а в Монако одобрение генерального секретариата. Во Франции и Нидерландах голосование по доверенности должно быть организовано нотариусом. Швейцария - единственная страна в Европе с относительно либеральной политикой голосования по доверенности, требующей только совпадения подписи.

Канада требует удостоверение личности с фотографией для голосования. Если избиратель появляется на избирательных участках без удостоверения личности, ему разрешается голосовать только в том случае, если он заявит, кто он, в письменной форме, и если на избирательном участке есть кто-то, кто может лично подтвердить его личность. 

Радикальный законопроект, который лидеры Демократической партии настаивают принять в этом году, запрещает штатам требовать удостоверение личности избирателя и требует от штатов разрешать постоянное голосование по почте. А голосование по почте, с точки зрения фальсификации голосования даже хуже, чем заочное голосование. При заочном голосовании человек должен как минимум запросить бюллетень. При голосовании по почте - как мы видели во многих местах на выборах 2020 года - бюллетени просто рассылаются всем по почте. Из-за не формализованных правил заочного голосования страна становится уязвимой для фальсификаций в процессе голосования. 

Если риторика, которую мы слышим сегодня от левых, верна - если требования к удостоверению личности избирателя и ограничения на заочное (или даже почтовое) голосование недемократичны, то таковы правила в странах Европы и остального развитого мира. 

Те, кто выступает против мер здравого смысла по обеспечению честности на выборах в США - таких, как те, которые были рекомендованы двухпартийной Комиссией Картера-Бейкера в 2005 году - мотивированы не заботой о демократии, а узкими партийными интересами левых фракций в Демократической партии».

 

Молли Хемингуэй - старший редактор журнала The Federalist , старший научный сотрудник колледжа Хиллсдейл по журналистике и участник канала FOX News:

«Спустя несколько месяцев после выборов журнал Time опубликовал триумфальную историю о том, как на выборах победила «хорошо финансируемая группа влиятельных людей из разных отраслей и идеологий, работающих вместе за кулисами, чтобы влиять на восприятие, изменять правила и законы, управлять СМИ для охвата и контроля потока информации». Материал написан Молли Болл, журналисткой, имеющей тесные связи с лидерами демократов, и она рассказала веселую историю о «закулисном заговоре», «результате неформального союза между левыми активистами и бизнес-титанами». 

Основная часть этого «заговора» с целью «спасти выборы 2020 года» заключалась в использовании COVID в качестве предлога для максимизации заочного и досрочного голосования. Эта попытка оказалась чрезвычайно успешной. Почти половина избирателей проголосовали по почте, а еще четверть проголосовала досрочно. Это было, как писала Болл, «практически революцией в том, как люди голосуют». Другой важной задачей было собрать армию прогрессивных активистов, для управления выборами на низовом уровне. В частности, здесь ведущую роль сыграл один миллиардер: основатель Facebook Марк Цукерберг. 

Помощь Цукерберга демократам хорошо известна, когда дело доходит до цензуры их политических оппонентов, во имя предотвращения мифической «дезинформации». Менее известен тот факт, что он напрямую финансировал либеральные группы, проводившие партизанские операции по предоставлению голосов. Фактически он помог этим группам проникнуть в избирательные офисы в ключевых колеблющихся штатах, раздавая крупные гранты важнейшим округам.  По инициативе Цукерберга, организация, возглавляемая женой Цукерберга Присциллой, выделила более 400 миллионов долларов некоммерческим группам, участвовавшим в «обеспечении» выборов 2020 года. Большая часть этих средств - в просторечии называемых «Цукербакс» - направлялась через Центр технологий и гражданской жизни (CTCL), организацию по работе с избирателями, основанную Тианой Эппс-Джонсон, Уитни Мэй и Донни Бриджес. Все трое ранее занимались активизмом, касающимся правил выборов, в Новом организационном институте, однажды описанном The Washington Post как «Хогвартс Демократической партии для цифрового волшебства». 

Получив 350 миллионов долларов Цукербаксов, CTCL приступила к выплате крупных грантов сотрудникам избирательных комиссий и местным органам власти по всей стране. Эти выплаты были объявлены публично как «гранты по реагированию на COVID-19», якобы для того, чтобы помочь муниципалитетам приобрести защитное снаряжение для сотрудников избирательных участков или иным образом помочь защитить сотрудников избирательных комиссий и волонтеров от вируса. На практике на это тратились относительно небольшие деньги. Здесь, как и в других случаях, COVID просто выступал прикрытием. 

По данным Фонда подотчетности правительства (FGA), Джоржия получила более 31 миллиона долларов в Zuckerbucks, что является одной из самых высоких сумм в стране. Три округа Джорджии, получившие наибольшее количество денег, потратили лишь 1,3 процента из них на средства индивидуальной защиты. Остальное было потрачено на зарплату, ноутбуки, аренду автомобилей, гонорары адвокатам за запросы публичных документов, голосование по почте и другие меры, которые позволили избирательным бюро нанимать активистов для работы на выборах

FGA тоже взглянула на это финансирование с другой стороны. Трамп выиграл Джорджию более чем на пять пунктов в 2016 году и проиграл ее на три десятых пункта в 2020 году. В среднем, большинство округов переместились за демократов менее чем на один процентный пункт, во время голосования. Округа, которые не получали Цукербакс, почти не демонстрировали никаких изменений, но округа, где Цукербаксы присутствовали, действительно переместились в демократические регионы и выросли в среднем на 2,3 процентных пункта. В округах, которые не принимали Цукербакс, «примерно в половине наблюдалось увеличение голосов демократов, что компенсировало ростом голосов республиканцев за счет повышенной явки, а примерно в половине наблюдалась противоположная тенденция». В округах, которые действительно принимали Цукербакс, напротив, три четверти «увидели значительный рост голосов демократов, который компенсировал любое повышение голосов республиканцев», включая густонаселенные округа Фултон, Гвиннетт, Кобб и ДеКалб.

Из всего поля битвы выборов 2020 года, вероятно, именно в Висконсине было выявлено более всего того, как работал Цукербакс. 

CTCL распределила 6,3 миллиона долларов в городах Висконсина Расин, Грин-Бей, Мэдисон, Милуоки и Кеноша - якобы для того, чтобы голосование могло быть проведено «в соответствии с преобладающими [анти-COVID] требованиями общественного здравоохранения». 

Закон штата Висконсин гласит, что голосование является правом, но что «голосование по открепительным талонам должно тщательно регулироваться, чтобы предотвратить возможность мошенничества или злоупотреблений; для предотвращения чрезмерного привлечения отсутствующих избирателей, которые могут предпочесть не участвовать в выборах». Закон штата Висконсин также гласит, что выборы должны проводить клерки или другие правительственные чиновники. Но пять городов с мэрами-демократами, получивших Цукербакс, передали большую часть своих избирательных операций частным либеральным группам.

Это было намеренно. Городам, получившим гранты, не разрешалось использовать деньги для финансирования внешней помощи, если CTCL специально не одобрила их планы в письменной форме. CTCL жестко контролировала расходование денег, и у нее было множество «партнеров», которые могли помочь со всем, в чем нуждались города. 

Через несколько недель после того, как пять городов Висконсина получили свои гранты, CTCL отправила электронное письмо Клэр Вудалл-Фогг, исполнительному директору избирательной комиссии Милуоки, с предложением «опытного сотрудника по выборам, который потенциально мог бы присоединиться к вашему персоналу в Милуоки в течение нескольких дней». Сотрудником, возглавлявшим часть Национального института голосования в штате Висконсин, был активист-демократ из другого штата по имени Майкл Спитцер-Рубинштейн. Как только он встретился с Вудалл-Фоггом, он попросил контакты в других городах и в избирательной комиссии штата Висконсин. 

Спитцер-Рубинштейн, в конечном итоге, взял на себя большую часть планирования выборов в Грин-Бей у чиновника, отвечающего за проведение выборов, клерка Грин-Бей Крисы Теске. Это сделало Теске настолько «несчастной», что перед выборами она взяла отпуск по семейным обстоятельствам и по болезни, а вскоре после этого просто уволилась. 

Электронные письма от Спитцера-Рубинштейна показывают, насколько он управлял избирательным процессом. Одному правительственному чиновнику он написал: «К понедельнику я получу наши правки в инструкции по заочному голосованию. Мы подталкиваем Quickbase к запуску их системы, и я буду держать вас в курсе. Я пересмотрю инструмент планирования, чтобы точно отразить процесс. Я создам блок-схему для обработки голосования по почте, которой мы сможем поделиться как с инспекторами, так и с наблюдателями».

Как только начнется досрочное голосование, Вудалл Фогг будет предоставлять Спитцер-Рубенштейну ежедневные обновленные данные о количестве открепительных удостоверений, которые были возвращены и все еще не получены в каждой палате, - ценная информация для политического деятеля. 

Когда эти электронные письма были опубликованы в 2021 году, они ошеломили наблюдателей из Висконсина. «Что именно Национальный институт голосования на дому делал со своими ежедневными отчетами? Удалось ли убедиться, что люди действительно голосуют из дома, ходя от двери к двери и собирая бюллетени у избирателей, которые еще не сдали свои бюллетени? Был ли этот обмен данными условием гранта CTCL? А кто на самом деле руководил выборами в Милуоки?» - спросил Дэн О'Доннелл, чей анализ выборов был опубликован в консервативном Институте Макиве в Висконсине.

Мэр Грин-Бей, Эрик Генрих просто передал полномочия Теске агентам из внешних групп и дал им руководящие роли в сборе открепительных удостоверений, исправлении бюллетеней, которые в противном случае были бы аннулированы из-за несоблюдения закона, и даже в надзоре за подсчетом бюллетеней. «Попечители гранта хотели бы встретиться с вами, чтобы обсудить дальнейший процесс исправления бюллетеней. Пожалуйста, дайте им знать, когда вы будете доступны», - сказал Теске руководитель аппарата Генриха.

Другие электронные письма показывают, что у Спитцера-Рубинштейна были ключи от центрального пункта подсчета голосов и доступ ко всем машинам до ночи выборов. Его имя было указано в контракте с отелем, в котором проводился подсчет голосов. 

О’Доннелл отметил, что в подсчете также были нарушения, несогласованность между различными таблицами. У некоторых открепительные удостоверения были перевернуты, чтобы каждый мог видеть, как они помечены. Было замечено, что работники просматривают бюллетени не только для того, чтобы убедиться, что клерк надлежащим образом их проверил, но и для «проверки того, как они были отмечены». И работники избирательных участков, закрепляющие бюллетени, использовали ручки того же цвета, что и заполненные бюллетени, вопреки установленным процедурам, разработанным для обеспечения того, чтобы наблюдатели могли различать отметки избирателей и отметки работников избирательных участков.

План стратегов-демократов по привлечению групп активистов к участкам выборов сработал отчасти потому, что ни один законодательный орган никогда не предполагал, что некоммерческая организация сможет так легко захватить такое количество избирательных участков. «Если это может случиться с Грин-Бей, штат Висконсин, милым старым Грин-Бей штата Висконсин, то эти люди могут координировать работу в любом другом месте», - сказала Джанель Брандтьен, представитель штата в Висконсине. 

Она была права. То, что произошло в Грин-Бей, произошло в городах и округах, управляемых демократами, по всей стране. Четыреста миллионов Цукербаксов были розданы без всяких оговорок. От официальных лиц демократических мэров, требовалось работать с «партнерскими организациями», чтобы массово расширить голосование по почте и укомплектовать свои избирательные операции, партизанскими активистами. План был гениальным. А поскольку никто и представить себе не мог, что избирательная система может быть приватизирована таким образом, не было никаких законов, препятствующих этому. 

Теперь такие законы должны стать нашим приоритетом».

 

Кристофер Ф. Руфо - основатель и директор центра исследований государственной политики Battlefront. В качестве исполнительного директора Фонда документальных фильмов снял четыре фильма для PBS, в том числе последний фильм "Потерянная Америка", в котором исследуется жизнь в Янгстауне, штат Огайо, Мемфисе, штат Теннесси, и Стоктоне, штат Калифорния. Он также является редактором журнала «City Journal», где освещает такие темы, как критическая расовая теория, бездомность, наркомания и преступность. Взято из лекции, прочитанной в колледже Hillsdale 30 марта 2021 года:

«Критическая расовая теория быстро становится новой институциональной ортодоксией Америки. Однако большинство американцев никогда не слышали об этом, а из тех, кто слышал, многие этого не понимают. Пришло время это изменить. Нам нужно знать, что это такое, чтобы мы могли знать, как с этим бороться.

При объяснении критической расовой теории полезно начать с краткой истории марксизма. Первоначально левые марксисты строили свою политическую программу на теории классового конфликта. Маркс считал, что основной характеристикой индустриальных обществ является дисбаланс власти между капиталистами и рабочими. Решением этого дисбаланса, согласно Марксу, была революция: рабочие, в конечном итоге осознают свое тяжелое положение и захватят средства производства, свергнут класс капиталистов и построят новое социалистическое общество.

В течение 20-го века ряд режимов пережил революции в марксистском стиле, и каждая из них закончилась катастрофой. Социалистические правительства в Советском Союзе, Китае, Камбодже, Кубе и других странах истребили почти 100 миллионов своих собственных граждан, через Гулаг, показательные суды, казни, массовый организованный голод. На практике идеи Маркса высвободили самые темные и жестокие свойства и стремления массового человека.

К середине 1960-х годов интеллектуалы-марксисты на Западе начали признавать эти неудачи. Они отшатнулись от разоблачений советских зверств и пришли к пониманию того, что рабочие революции никогда не произойдут в Западной Европе или Соединенных Штатах, где существовал большой средний класс и быстро повышался уровень жизни. В частности, у американцев никогда не развивалось чувство классового сознания или классового разделения. Большинство американцев верили в американскую мечту — идею о том, что они могут превзойти свое происхождение и социальный статус с помощью образования, упорного труда и хорошей гражданской позиции.

Но вместо того, чтобы отказаться от своего левого политического проекта, ученые-марксисты на Западе просто адаптировали свою революционную теорию к социальным и расовым проблемам и беспорядкам 1960-х годов. Отказавшись от марксистской экономической диалектики противостояния капиталистов – рабочих, они заменили расу классом и стремились создать - новую революционную коалицию обездоленных (выделено мной - И. Р.), основанную на расовых и этнических категориях.

К счастью, первые сторонники этой революционной коалиции в США проиграли в 1960-х годах движению за гражданские права, которое вместо этого стремилось выполнить американское обещание свободы и равенства перед законом. Американцы предпочитали идею улучшения своей страны идее ее свержения. Видение Мартина Лютера Кинга-младшего, стремление президента Джонсона к Великому обществу и восстановление закона и порядка, обещанные президентом Никсоном в его кампании 1968 года, определили американский политический консенсус после 1960-х годов.

Но радикальные левые оказались стойкими и гибкими — вот где вступает в силу критическая расовая теория.

Критическая расовая теория — это академическая дисциплина, сформулированная в 1990-х годах на интеллектуальной базе марксизма. На протяжении многих лет отодвигаемая на второй план университетами и малоизвестными академическими журналами, за последнее десятилетие она все чаще становится идеологией по умолчанию… в наших государственных учреждениях. Она была внедрена в государственные учреждения, системы государственных школ, программы подготовки учителей и корпоративные отделы кадров в форме программ обучения разнообразию, модули по работе с персоналом, рамки государственной политики и школьных учебных программ.

Существует ряд эвфемизмов, используемых его сторонниками для описания критической расовой теории, в том числе “равенство”, “социальная справедливость”, “разнообразие и инклюзивность” и “обучение с учетом культурных особенностей”. Критические расовые теоретики, мастера языкового конструирования понимают, что “неомарксизм” в своей непосредственной форме, будет очень трудно «продать», кому-либо. Справедливость - звучит не угрожающе и ее легко спутать с принципом равенства. Но это различие огромно и важно. Действительно, равенство — принцип, провозглашенный в Декларации независимости, защищенный во время Гражданской войны и закрепленный в законе 14-й и 15-й поправками, Законом о гражданских правах 1964 года и Законом об избирательных правах 1965 года — явно отвергается теоретиками критической расовой теории. Для них равенство представляет собой “простую не дискриминацию” и обеспечивает, в их понимании, “камуфляж” для превосходства белых, патриархата и угнетения.

В отличие от равенства - справедливость, как ее определяют и пропагандируют носители критической расовой теории, — это не что иное, как переформулированный марксизм. Во имя справедливости профессор права Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и сторонник расовой теории Шерил Харрис предложила приостановить права частной собственности, захватить землю и богатство и перераспределить их по расовому признаку. Гуру теории критической расы Ибрам Х. Кенди, который руководит Центром антирасистских исследований Бостонского университета, предложил создать, федеральный департамент по борьбе с расизмом. Этот департамент будет независим (т. е. неподотчетен) от избранных ветвей власти и будет иметь право аннулировать, накладывать вето или отменять любой закон на любом уровне правительства и ограничивать выступления политических лидеров и других лиц, которые считаются недостаточно “антирасистскими”.

Одним из практических результатов создания такого отдела было бы свержение капитализма, поскольку, по словам Кенди, “чтобы по-настоящему быть антирасистом, вы также должны быть по-настоящему антикапиталистом”. Другими словами, расовая идентичность — это средство, а марксизм - цель.

Основанная на равенстве форма правления означала бы конец не только частной собственности, но и индивидуальным правам, равенству перед законом, федерализму и свободе слова. Они будут заменены перераспределением богатства по расовому признаку, правами на основе групп, активной дискриминацией и всемогущей бюрократической властью. Критическая расовая теория предписывает революционную программу, которая опрокинула бы принципы Декларации и разрушила оставшуюся структуру Конституции.

Как выглядит критическая расовая теория на практике? В прошлом году я написал серию докладов, посвященных внедрению критической расовой теории в федеральном правительстве. Например, ФБР проводило семинары по теории пересекаемости. Министерство внутренней безопасности сообщало белым сотрудникам, что они совершали “микроинвенции” и были “социализированы в роли угнетателей”. Министерство финансов провело тренинг, в ходе которого сотрудникам было сказано, что “практически все белые люди способствуют расизму” и что они должны обратить “всех в федеральном правительстве” в идеологию “антирасизма”. А в Национальные лаборатории Сандии, в которой разрабатывают ядерный арсенал Америки, отправили белых руководителей мужского пола в трехдневный лагерь перевоспитания, где им сказали, что “культура белых мужчин” аналогична “ККК”, “белым сторонникам превосходства” и “массовым убийствам”. Затем руководители были вынуждены отказаться от своих “привилегий белых мужчин” и написать письма с извинениями вымышленным женщинам и цветным людям.

В этом году я подготовил еще одну серию докладов, посвященных внедрению критической расовой теории в образовании. В Купертино, штат Калифорния, начальная школа заставляла первоклассников деконструировать свою расовую и сексуальную идентичность и оценивать себя в соответствии с их “властью и привилегиями”. В Спрингфилде, штат Миссури, средняя школа заставляла учителей ориентироваться на “матрицу угнетения”, основанную на идее о том, что прямые белые англоговорящие христиане мужского пола являются представителями класса угнетателей и должны искупить свои привилегии и “скрытое превосходство белых”. В Филадельфии начальная школа заставляла пятиклассников праздновать “Черный коммунизм” и имитировать митинг черной власти, чтобы освободить радикальную Анджелу Дэвис 1960-х годов из тюрьмы, где она когда-то содержалась по обвинению в убийстве. А в Сиэтле школьный округ сказал белым учителям, что они виновны в “убийстве духа” против чернокожих детей и должны “лишить [их] привилегий в знак признания [их] украденного наследства”.

Я всего лишь один журналист-расследователь, но я разработал базу данных из более чем 1000 таких историй. Когда я говорю, что критическая расовая теория становится действующей идеологией наших государственных институтов, это не преувеличение — от университетов до бюрократии и школьных систем к-12, критическая расовая теория проникла в коллективный разум и процесс принятия решений американского правительства, без каких-либо признаков замедления.

Это революционное изменение. При первоначальном создании эти государственные учреждения были представлены как нейтральные, технократические и ориентированные на широко распространенные представления об общественном благе. Сегодня, под растущим влиянием критической расовой теории и связанных с ней идеологий, они оборачиваются против американского народа. Это не ограничивается постоянной бюрократией в Вашингтоне, округ Колумбия, но справедливо и для учреждений в штатах, даже в красных штатах, и это распространяется на департаменты здравоохранения округов, небольшие школьные округа Среднего Запада и многое другое. Эта идеология не остановится, пока не поглотит все наши институты.

До сих пор попытки остановить вторжение критической расовой теории были неэффективными. Для этого есть ряд причин. Во-первых, у слишком многих американцев развился острый страх говорить о социальных и политических проблемах, особенно связанных с расой. Согласно недавнему опросу Гэллапа, 77 процентов консерваторов боятся публично делиться своими политическими убеждениями. Обеспокоенные тем, что на них нападут в социальных сетях, или уволят с работы, они молчат, в значительной степени уступая публичные дебаты тем, кто продвигает эти антиамериканские идеологии. Следовательно, сами институты становятся монокультурами: догматичными, подозрительными и враждебными к разнообразию мнений. Консерваторы как в федеральном правительстве, так и в государственных школьных системах сказали мне, что их департаменты “равенства и интеграции” служат политическими офисами, выискивая и искореняя любое несогласие с официальной ортодоксией.

Во-вторых, критические расовые теоретики построили свои аргументы как мышеловку. Несогласие с их программой становится неопровержимым доказательством “хрупкости белых”, “бессознательной предвзятости” или “внутреннего превосходства белых” несогласного. Я видел, как эта проекция ложного сознания на их противников разыгрывалась десятки раз в моих репортажах. Тренеры по разнообразию сделают возмутительное заявление — например, “все белые по своей сути являются угнетателями” или “белые учителя виновны в том, что дух убивает чернокожих детей”, — а затем, столкнувшись с разногласиями, они принимают покровительственный тон и объясняют, что участники, которые чувствуют “оборону” или “гнев”, реагируют из чувства вины и стыда. Несогласным предписывается хранить молчание, “поддаваться дискомфорту” и принимать свое “соучастие в превосходстве белых”.

В-третьих, американцы по всему политическому спектру не смогли отделить предпосылку критической расовой теории от ее вывода. Его предпосылка — что американская история включает рабство и другие несправедливости, и что мы должны изучить и извлечь уроки из этой истории — неоспорима. Но его революционный вывод — о том, что Америка была основана на расизме и определялась им, и что наши основополагающие принципы, наша Конституция и наш образ жизни должны быть свергнуты — ни в коей мере не может считаться правильным, а тем более обязательным.

В-четвертых и, наконец, писатели и активисты, у которых хватило смелости выступить против критической расовой теории, как правило, рассматривали ее на теоретическом уровне, указывая на логические противоречия теории и нечестный рассказ об истории. Эти критические замечания достойны и хороши, но они переносят дискуссию в академическую сферу, что является благоприятной почвой для сторонников критической расовой теории. Им не удается заставить защитников этой революционной идеологии защищать практические последствия своих идей в сфере политики.

Уже не просто академический вопрос, критическая расовая теория стала инструментом политической власти. Позаимствовав фразу теоретика марксизма Антонио Грамши, можно сказать, что в государственных учреждениях Америки быстро достигается “культурная гегемония”. Все больше и больше она управляет огромным механизмом государства и общества. Если мы хотим преуспеть в противодействии ему, мы должны решать его политически на всех уровнях.

Критические расовые теоретики должны быть поставлены перед фактами и необходимо говорить с ними, втягивая в обсуждения следующих тем. Поддерживают ли они государственные школы, разделяющие первоклассников на группы “угнетателей” и “угнетенных”? Поддерживают ли они обязательные учебные программы, в которых говорится, что “все белые люди играют определенную роль в увековечении системного расизма”? Поддерживают ли они государственные школы, обучающие белых родителей становиться “белыми предателями” и выступающими за “отмену белых”? Хотят ли они, чтобы те, кто работает в правительстве, должны были пройти такое перевоспитание? Как насчет менеджеров и работников в корпоративной Америке? Как насчет мужчин и женщин в нашей армии? Как насчет каждого из нас?

Успешная стратегия победы над силами критической расовой теории состоит из трех частей: действия правительства, мобилизация широких масс и обращение к принципам.

Мы уже видим примеры действий правительства. В прошлом году один из моих докладов побудил президента Трампа издать исполнительный указ, запрещающий программы обучения на основе критической расовой теории в федеральном правительстве. Президент Байден отменил этот приказ в свой первый день на посту, но он служит примером для губернаторов и муниципальных руководителей. В этом году несколько законодательных органов штатов внесли законопроекты для достижения одной и той же цели: запретить государственным учреждениям проводить программы, которые стереотипизируют, делают козлом отпущения или унижают людей по признаку расы. И я организовал коалицию адвокатов для подачи исков против школ и правительственных учреждений, которые навязывают программы, основанные на критической расовой теории, на основании Первой поправки (которая защищает граждан от принуждения к речи), Четырнадцатой поправки (которая обеспечивает равную защиту по закону) и Закона о гражданских правах 1964 года (который запрещает государственным учреждениям проводить дискриминацию по признаку расы).

На низовом уровне формируется многорасовая и двухпартийная коалиция для борьбы с критической расовой теорией. Родители мобилизуются против расистских учебных программ в государственных школах, а сотрудники все чаще выступают против оруэлловского перевоспитания на рабочем месте. Когда американцы видят, что происходит, они, естественно, возмущены тем, что критическая расовая теория продвигает три идеи — расовый эссенциализм, коллективную вину и неосегрегацию, - которые нарушают основные принципы равенства и справедливости. Как ни странно, многие американцы китайского происхождения рассказывали мне, что, пережив Культурную революцию в своей бывшей стране, они отказываются допустить, чтобы то же самое произошло и здесь.

Аналогичным образом, в дополнение к указанию на нечестность исторического повествования, на котором основывается критическая расовая теория, мы должны продвигать правдивую историю Америки — историю, которая честно рассказывает о несправедливостях в американской истории, но которая помещает их в контекст высоких идеалов нашей нации и прогресса, которого мы достигли в их реализации. Подлинная американская история богата историями о достижениях и жертвах, которые тронут сердца американцев — в резком контрасте с мрачным и пессимистичным повествованием, на которое давят критические расовые теоретики.

Прежде всего, мы должны обладать мужеством — фундаментальной добродетелью, необходимой в наше время. Мужество стоять и говорить правду. Мужество противостоять эпитетам. Мужество встретиться лицом к лицу с толпой. Мужество отмахнуться от презрения элиты. Когда достаточное количество из нас преодолеет страх, который в настоящее время мешает столь многим высказаться, влияние критической расовой теории начнет ослабевать. А мужество порождает мужество. Легко остановить одинокого несогласного; гораздо труднее остановить 10, 20, 100, 1,000, 1,000,000, или больше тех, кто вместе отстаивает принципы Америки. Правда и справедливость на нашей стороне. Если мы соберемся с духом, мы победим».

Прочитано 1017 раз

Похожие материалы (по тегу)