С целью навести тень на плетень она лицемерно отпускает «дежурные укоры в адрес “репрессий”». Ради «алиби» Кремль в 2015 открывает Музей ГУЛАГа, в 2016 принимает Закон об увековечении памяти жертв политических репрессий и назначает на 30 октября 2017 открытие памятника этим жертвам. Для Рубцова, как любит выражаться персонаж нашего политического цирка: «Это однозначно!» Поэтому его раздражает, цитирую, «мозгляческое блеяние», тех исследователей коллективной памяти, которые считают, что «все не так однозначно» и пытаются выявить комплекс причин, обусловивших зарождение и развитие зловещего феномена «народного сталинизма». Ученый отличается от пропагандиста тем, что стремится осмыслить реальность в ее многозначности. Даже из соображений политической целесообразности он не может воспроизводить «однозначные» формулы, как правительственной, так и, подчеркну, оппозиционной пропаганды.

Тема травмы, нанесенной ленинско-сталинским террором, не может оставить равнодушным. Изуродованы не только тела, но и души переживших те жуткие времена. «Поражающая способность» травмы умножается тем, что она заразна и передается по наследству. Изучение исторических травм является важным направлением исследований памяти. Историки выступают в роли психотерапевтов, исцеляющих душевные страдания путем проработки прошлого. Нравственные побуждения к исследованию этой кровоточащей темы не могут подменять самого исследования. Пафосное воспроизведение банальностей не приближает к истине. Не познав ее, мы так и останемся несвободными. Зомби Сталин продолжит бродить по России.

Единство и борьба

Поразительным образом «сталинисты» и «антисталинисты» в ходе взаимных споров воспроизводят общую риторическую матрицу. Для тех и других «однозначно», что для современной памяти актуальна одна-единственная травма. Мнения расходится в том, какое из событий, нашей истории следует считать травматическим. Для тех, кто ностальгирует по СССР, роль кошмарного воспоминания играют времена «перестройки» и «реформ». Тем, кто в 1991 году приветствовал падение «железного занавеса», свойственно мучительно переживать память о сталинских репрессиях. Расходясь во времени, оппоненты прибегают к единой стратегии обоснования «своей» и отвержения «чужой» травмы, которая и одними, и другими рассматривается как необходимая «цена прогресса».

Цена Победы

Для сталинистов прогресс заключается в ускоренной модернизации, ставшей залогом победы в войне с германскими нацистами. Насильственную коллективизацию и небывалый голод, жертвами которого, стали миллионы, они объясняют необходимостью получить средства на индустриализацию. Вообразим на радость сталинистам в духе истории, «не знающей сослагательного наклонения», что альтернативы «второму закрепощению» и, следовательно, зверским методам сталинской модернизации не было. Изменится ли нравственная оценка этого трагического периода нашего прошлого? У тех, кто считает сталинские репрессии преступлением, оценка не поменяется. Мы осуждаем сталинскую модернизацию не потому, что результаты ее были ничтожны. Очевидно, что созданная в 1930-е годы военная промышленность доказала свою эффективность в ходе войны, когда потеря летом 1941-го тысяч танков и самолетов была в кратчайшие сроки возмещена сторицей. Мы осуждаем сталинскую модернизацию, потому что человеческая цена ее была неприемлемо высока. В отличие от истории, изучающей прошлое, предназначение памяти состоит в том, чтобы использовать опыт прошлого в будущем. Историческая аналогия является политической технологией (Андрей Чернов). Тот, кто утверждает, что тогда без репрессий «было нельзя», подразумевает, что сейчас их «можно повторить». Есть основания усомниться в психическом здоровье тех, кто не по долгу службы делает подобные утверждения. Какой вменяемый человек согласится с применением самых эффективных технологий, если они связаны с перманентным насилием и массовыми убийствами? Даже мазохисты, которым не жаль себя, должны пожалеть своих детей.

Цена Cвободы

«Антисталинисты» прибегают к той же логике «цены прогресса», когда рассуждают о времени ельцинских «реформ». Отрицать положительные явления, произошедшие в нашей жизни после 1991, также нелепо, как не замечать успехи милитаристской сталинской модернизации. В результате падения коммунистического режима у людей появились свобода слова и свобода передвижения, право заниматься предпринимательством и право распоряжаться недвижимостью, возможность выбирать товары и политиков.

Надо оговориться, что свобода и демократия становятся важными для большинства населения только в ситуации успешного экономического развития. Общество, переживающее экономический коллапс, вспомним Веймарскую республику, легко отказывается и от свободы слова, и от права выбирать власть. С крахом СССР советские люди попали в ситуацию, сходную с той, в которой оказалась Германия во время мирового экономического кризиса 1929-33 годов.

Наши граждане дорого заплатили за переход к рынку и демократии. Считается, что демонтаж СССР был необходимым условием, без которого реформы были бы невозможны[2]. Эта аксиома либерального сознания для меня столь же непостижима, как и убежденность сталинистов в неизбежности репрессий. Почему для успешного развития рыночной экономики было необходимо уменьшить емкость рынка в два раза? Съеживание границ сопровождалось, этническими погромами в южных республиках, гражданскими войнами в Таджикистане, Карабахе, Чечне, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье, в которых погибло более 100 тысяч человек. Появились миллионы беженцев и вынужденных переселенцев, разрыв экономических связей, в результате которого миллионы потеряли работу, а размеры уничтоженного промышленного оборудования не поддаются оценке. Достаточно ли этих «великих потрясений», чтобы рассматривать крах СССР как травму?

Для тех, кому этого недостаточно, добавлю, что это еще не вся цена, заплаченная в 90-е годы. Напомню уничтожение инфляцией многолетних накоплений, которые советские люди доверчиво хранили в сберкассах. А еще были ваучерная приватизация и многолетний лохотрон «инвестиционных фондов», обеспеченный массированной рекламой на основных телевизионных «кнопках». Про прелести дефолта 1998-го я бы тоже не забывал.

История с демографией

Интегральным выражением бедствий, обрушившихся на наших сограждан, стала радикальная смена демографических вех. За период 1981-1990 население России (без учета миграций) выросло на 6 715 368. За период 1991-2000 оно (также без учета миграций) уменьшилось на 6 726 454. Депопуляция была вызвана не только обвальным падением рождаемости, но и резким ростом смертности. В 80-е на территории РФ родилось 23 311 535, в 90-е - 13 862 580, т.е. на 9 448 955 меньше. В 80-е умерло 15 707 021, в 90-е 20 589 034, т.е. на 4 882 013 больше. Продолжительность жизни мужчин, которые менее устойчивы к ударам судьбы, снизилась с 64,83 в 1987 до 57,37 в 1994, т.е. уменьшилась на 7,46 лет, откатившись вплотную к сталинским временам к уровню 1954 года. Лишь в 2013 удалось превзойти советский рекорд продолжительности жизни[3].

На мой взгляд, эти «большие числа» вопиют о трагедии, выпавшей на долю наших сограждан. К сожалению, социальная оптика ряда коллег управляется видеокартой «двойных стандартов», которая позволяет уменьшить пресловутое бревно до размеров незначительной соринки. Они, не моргнув, считают, что приведенная динамика рождений, смертей и продолжительности жизни не является свидетельством катастрофы. По мнению этих сторонников социал-дарвинизма, причины возникновения «демографической ямы» не имеют отношения к политике «реформ». Чтобы верно судить даже о тех демографических проблемах, которые получили столь шокирующее числовое выражение, надо быть, считают они, профессионалом.

Приведу мнение профессионала, специалиста по потерям населения, ассоциированного сотрудника Центра русских и евразийских исследований Гарвардского университета Александра Бабенышева (литературный псевдоним Сергей Максудов): «Огромные потери ельцинского периода, исчезновение миллионов людей буквально на наших глазах остались практически незамеченным. <…> Убийцы спокойно, а порой и с почетом уходят на пенсию, а затем — и в мир иной. Идет бурное обсуждение преступлений Сталина, о которых абсолютное большинство участников дискуссии знает лишь из прочитанных книжек. А случившееся сейчас, здесь, при нас, а то и с нашим непосредственным участием остается не просто незамеченным, а как бы вовсе не существующим». Исследователь считает, что демографические потери России в 90-е годы составили порядка 4 миллионов, а бывшего СССР - порядка 8 млн. Это больше чем в голод 1932-33. Важно отметить, что в восточноевропейских «странах народной демократии» транзит не привел к заметным потерям. В 90-е годы продолжительность жизни в них медленно, но росла. А в прибалтийских республиках потери были в 2-3 раза меньше, чем в остальных постсоветских государствах. Это сравнение показывает, что реформы не обязательно было проводить людоедскими методами[4]. Автор не только признанный профессионал, но и диссидент со стажем, можно сказать человек с активной антисоветской позицией. Поэтому его оценки периода становления рыночной экономики, победу которой он приближал как мог в 60-е и 70-е годы, особенно значимы. Надеюсь, ни у кого из комсомольских активистов и членов КПСС язык не повернется объявить его выводы «мозгляческим блеянием»?

Мозг нации?

Отмеченное Максудовым стремление бередить старую рану и не замечать преступлений нашего времени, оправдывают тем, что две травмы несоизмеримы. Они различаются как умышленное преступление и «преступная небрежность». При Сталине власть подвергла население массовому террору. При Ельцине она «всего лишь» бросила народ на произвол судьбы. Действительно, остается неясным, почему люди, предоставленные себе, стали стремительно вымирать? В чем причина их «хрупкости» в ситуации, не сопоставимой по жестокости со сталинскими репрессиями? Эта проблема требует серьезного исследования. Но чтобы исследовать, ее необходимо поставить.

Одна из гримас истории состоит в том, что трагические для большинства периоды становятся временем ускоренной вертикальной мобильности для отдельных лиц и определенных социальных групп. Вспомним, как в результате Большого террора, молодые инженеры в одночасье становились директорами заводов. Для них сталинская эпоха была пиком самореализации. Но можем ли мы смотреть на нее глазами тех счастливчиков?

Гуманитарная интеллигенция - это одна из немногих групп, которая в 90-е получила «бонусы», прежде всего свободу слова и свободу передвижения по миру. Для нас открылись невиданные в советское время возможности читать, что хочешь и писать, что думаешь. Ряду коллег посчастливилось участвовать в конференциях, преподавать либо учиться в лучших западных университетах. Они на практике выяснили, что можно увидеть Париж и не умереть. Некоторые смогли сделать успешную карьеру в СМИ, где на короткий период возникла потребность не в «партийной журналистике», а в журналистском таланте. Наиболее удачливые даже осуществили «хождение во власть». Понимая все это, не стоит забывать, что «внеклассовая, внесословная интеллигенция» это - «орган сознания общественного организма» (Р.В. Иванов-Разумник). Поэтому мы в силу своей групповой специфики, не должны переносить тогдашнюю эйфорию мозга нации на состояние «ломки» всего организма. Иначе прав окажется Ленин, как-то написавший в сердцах, что интеллигенция не мозг, а полное дерьмо.

Добрый и злой?

Тот факт, что путинскому режиму выгодна «черная» мифологема «лихих девяностых», не означает, что груз народной памяти о своих тогдашних страданиях является ложной беременностью. Обратная мифологема - «хороший» Ельцин, «плохой» Путин - играет на руку путинской пропаганде. Для ее успеха, «пропагандонам» полезно иметь под рукой «отщепенцев», которые считают лихую годину страдания народного временем своего жизненного триумфа.

Противопоставление Ельцина Путину подготовлено базовой мифологемой «шестидесятников» о палаче Сталине, уничтожившим ленинскую гвардию «комиссаров в пыльных шлемах». Сегодня мы не в состоянии понять, каким образом позднесоветским «либералам» удавалось сочетать ненависть к «кремлевскому горцу» с верой в доброго дедушку Ленина. С нашей точки зрения, Сталин - достойный преемник Ленина в деле истребления собственного народа. Косметические различия не могут скрыть единую природу двух вампиров.

Попробуем отказаться от обветшалой матрицы о добром и злом следователях и взглянуть на режимы Ельцина и Путина из перспективы преемственности. Это сделать тем проще, что первый президент РФ публично объявил Путина своим преемником. При таком ракурсе легко заметить, что главные язвы нашего времени: коррупция, фальсификация выборов, военные авантюры - прочно укоренены в первом десятилетии истории новой России. Достаточно напомнить о «Семье», «Семибанкирщине», о сверхъестественной победе Ельцина на президентских выборах 1996, о развязывании войны в Чечне. В этом смысле Путин достойно продолжает дело своего предшественника. В интересах дела он из тактических соображений постепенно заменил ельцинские слова о демократии квасной патриотической риторикой. Сходный процесс корректировки вербального дизайна мы наблюдаем и у первого ленинского ученика. Для Ленина слово «патриотизм» было ругательством. Сталину же пришлось отказаться от космополитической мечты о «Всемирной революции» и выдвинуть патриотический лозунг «Построения социализма в одной стране».

Многие либеральные коллеги рассматривают постановку проблемы «преемственности», как предательство ценностей свободы и капитуляцию перед авторитарным режимом. Это мне напоминает поклонников Ленина, которые прощают ему все злодеяния, за то, что «вождь трудящихся» в 1917 году провозгласил лозунги социальной справедливости. Их не смущает, что под этими великими лозунгами в стране творилась величайшая несправедливость. Далеко не юные «ленинцы» убеждены, что если бы Ленин еще несколько лет остался у руля, то справедливость точно бы восторжествовала. К сожалению, ему на смену пришел Сталин и выкорчевал ленинскую идею справедливости вместе со «старыми большевиками». Ничего не напоминает? А если заменить Ленина и Сталина, на Ельцина и Путина, а справедливость - на свободу и демократию?

Может, следует проткнуть «информационный пузырь», взглянуть на недавнюю историю незамыленным взглядом и признать, что преступные дела Ельцина (тотальная коррупция, бессовестные манипуляции в ходе выборов 1996 года, «антитеррористическая операция» в Чечне) дискредитировали идею либеральной демократии в нашей стране? Старый революционер Кропоткин в 1920 г. написал Ленину, что террор, «всерьез и надолго» развязанный большевиками, дискредитирует заветную мечту человечества о социальной справедливости: «Такие меры, — представляющие возврат к худшим временам средневековых и религиозных войн, — недостойны людей, взявшихся созидать будущее общество на коммунистических началах; <…> на такие меры не может идти тот, кому дорого будущее коммунизма»[5]. Всем, кому дорого будущее свободы, стоит задуматься, какое из двух «посланий»: противопоставление «демократического» ельцинского режима «авторитарному» правлению его преемника либо коррупционное отождествление «лихих девяностых» со временем вставания с ревматических колен, - предоставляет шанс на реабилитацию в массовом сознании идей, опороченных в годы «реформ»? Переведу эту мысль на высокий штиль русской интеллигенции: Следует ли нам выбирать между двумя сортами грабителей народа или необходимо встать на его сторону против грабителей?

Странный сталинизм

Поместить постсоветскую травму в один ряд с травмой ленинизма-сталинизма, означает сделать первый шаг к терапевтической проработке национальной памяти. Если избрать исследовательскую перспективу с учетом травмы девяностых, как это делают серьезные исследователи (я бы выделил замечательную книгу профессора Принстона Сергея Ушакина «Патриотизм отчаяния»[6]), то станет понятно, что так называемый «народный сталинизм» на самом деле сталинизмом не является. Опросы показывают, что большинство тех, кто положительно оценивают Сталина, при Сталине жить не хотят. Какие-то непоследовательные сталинисты! Можно предположить, что эти люди вынуждены высказывать свою боль при помощи усатого субститут, из-за того, что не имеют одобренных культурой способов проговаривания личной травмы. Специалист по современному фольклору Александра Архипова подтверждает эту гипотезу на основе глубинных интервью: «Такой “низовой Сталин”, “Сталин-отец”, “Сталин без сталинизма” оказывается косвенной формой протеста. “Бескрайней несправедливости”, против которой выходят на митинги и пикеты, наши респонденты противопоставляют сталинский закон, “идеальный порядок”»[7]. Известный культуролог Борис Гройс недавно высказался в сходном смысле: «В народной памяти Сталин остался как человек, который репрессировал бюрократию, что неверно, конечно. <…> Народ не хочет Сталина для себя, для себя Сталина никто не хочет, они хотят Сталина для других - для бюрократии и правящей верхушки»[8]. Излечить «кривое горе» наших сограждан можно путем кропотливой культурной работы, в которой у историков есть широкий фронт деятельности. Она должна опираться на богатый международный опыт проработки прошлого. Если нам удастся создать и внедрить эффективные процедуры терапии коллективной памяти, травмированной сперва построением социализма, а потом реставрацией капитализма, это и будет наш реальный шаг к свободе.

[1] Рубцов А. Сталин умер завтра // Новая газета. № 74. 2017. 12 июля. URL: https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/07/12/73086-stalin-umer-zavtra.

[2] См.: «Водораздел “Мы” и “не Мы” прошел между союзным центром (который олицетворяла КПСС) и республиками во главе с Российским парламентом. Первые были за сохранение СССР, вторые (при ряде исключений) - за реформы. Проводить их без демонтажа СССР становилось невозможно» (Парламентаризм и многопартийность в современной России: к десятилетию двух исторических дат. Сб. ст. / общ. ред. и вступ. сл. В.Н. Лысенко ; науч. ред. : А.Г. Механик, В.Л. Римский. М. : ИСП, 2000. С 212).

[3] Подсчеты сделаны на основе следующих источников: 1) Рождаемость, смертность и естественный прирост населения // Госкомстат России. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/vita1_bd.htm. 2) Демографический ежегодник России // Госкомстат России. URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1137674209312.

[4] Максудов С. Четвертая демографическая катастрофа // Свободная мысль. 2012. № 1/2. С. 24-39. URL: http://svom.info/collection/.

[5] Кропоткин П.А. Избранные труды. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.

[6] Ushakin S. The patriotism of despair: nation, war, and loss in Russia. Ithaca: Cornell University Press , 2009. 299 p.

[7] Архипова А. Сталин без сталинизма // Inliberty. 2017. 29 июня. URL: http://www.inliberty.ru/blog/2616-Stalin-bez-stalinizma?fb_comment_id=1536352719770559_1536722393066925#f2b52bb99c5605c.

[8] Кан А. Философ Борис Гройс: советский проект был уникальным // Русская служба BBC. 2017. 7 июля. URL: http://www.bbc.com/russian/features-40524266?SThisFB.