Вотчины переселенных были конфискованы и переданы уже в качестве поместий служилым людям — воинам, которые в будущем превратятся в дворянство.

Смысл происшедшего подробно разъясняет Сергей Нефедов: «Эта небывалая до тех пор на Руси акция в точности соответствовала османским обычаям: из завоеванного города выселяется вся знать, ее земли конфискуются, составляется дефтер и конфискованные земли раздаются в тимары. Русское название этой процедуры «вывод» — не что иное как перевод турецкого термина — «сургун». Характерно, что, как и в Турции, поместья даются подчас людям низкого происхождения, «боевым холопам» (в Турции их называли гулямами).

Поместная система была основой Российского государства. С. Б. Веселовский считал, что эта система появилась на Руси внезапно, в конце XV в., и сразу же получила широкое распространение. Воину за его службу давали от государя поместье с крестьянами, но это владение оставалось государственной собственностью; помещику причитались лишь платежи, зафиксированные в переписных листах. Поместье было небольшим, молодой воин — «новик» — получал не больше 150 десятин земли — около десяти крестьянских хозяйств. Помещики регулярно вызывались на смотры, и если воин вызывал недовольство командиров, то поместье могли отобрать; если же помещик проявил себя в бою, то «поместную дачу» увеличивали».

Исследователь отмечает, что на сходство русских помещиков и турецких тимариотов еще в XVII веке указывали Крижанич и Рейтенфельс, а позднее такие авторитетные ученые, как Виппер и Вернадский. Очевидно, что поместная система не была русским изобретением. Иван перенял ее у Османской империи. И не только ее.

В Судебнике 1497 года также заметны турецкие влияния. Во-первых, попытка внедрить равенство всех перед судом государевым, вне зависимости от знатности и богатства. А во-вторых, жестокие телесные наказания и казни. Их не только не знала «Русская правда», но и вообще, они были нехарактерны для русской традиции.

Но, как и кто надоумил на все это Ивана? Понятно, Петр I сам в Европу ездил и много чего насмотрелся, наслушался. Но Иван точно не бывал в Турции. Впрочем, во времена его правления османские влияния, как ни странно, могли прийти на Русь от нового родственника великого князя.

В январе 1483 года Иван Молодой, герой Угры, наследник престола женится на красавице Елене, дочери Молдавского господаря Стефана III, прозванного Чел Маре (Великий). Его держава была на переднем крае борьбы с османами. И не удивительно, что он первым перенял их «прогрессивный опыт» — заимствовал тимарную систему. Но опять же, не лично же Стефан надоумил Ивана. Они не встречались.

Но был один человек, который в силу своей должности и положения при дворе, судя по всему, и выступил «агентом влияния». Это был дьяк Федор Курицын. В 1482–1484 годах он возглавлял посольство в Венгрию и Молдавию. На обратном пути был задержан турками. Побывал в Крыму. То есть, он имел возможность получить исчерпывающую информацию об османской системе. Но мог ли он донести ее до великого князя? И не просто донести, но, по сути, внедрить эти идеи в жизнь. Беспощадный идейный противник Курицына, Иосиф Волоцкий писал о нем: «Того бо державный во всем послушаше». То есть, Иван его во всем слушался, по мнению игумена, прославленного борьбой с еретиками.

Так что же, Курицын был предшественником современных евразийцев и поэтому стремился в османском ключе преобразовать Русь? Нет, он был типичный ренессансный экспериментатор, предшественник Макиавелли, пытавшийся построить по своим чертежам идеальную монархию. А идея совершенной монархии, не зависящей от Церкви, имеющей санкцию напрямую от Бога — гибеллинская идея.

Впрочем, начал он с идеи Дракулы.

«Дьявол» греческой веры

Из своего венгерско‑молдавского вояжа Курицын привозит, по мнению многих исследователей, первое наше отечественное литературное произведение. Собственного сочинения. В нем есть герой. В нем есть авторский вымысел. Есть и авторская позиция. Итак, наша литература началась с «Дракулы».

Но если бы только литература.

Фактически, это политическая программа, замаскированная под сборник жутких и занимательных рассказов о кровавом валашском деспоте Владе Цепеше. Впрочем, именно так его представляют, например, немецкие авторы, с трудами которых Курицын мог в Венгрии познакомиться. А он видит его совсем не столь однозначно.

Сказание начинается так:

«Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему — дьявол. Так жесток и мудр был, что каково имя, такова была и жизнь его».

Удивительный заход на тему — дьявол «греческой веры», который «жесток и мудр»…

Дальше еще интересней, как выясняется, «дьявол» «ненавидит зло»:

«И так ненавидел Дракула зло в своей земле, что, если кто совершит какое-либо преступление, украдет, или ограбит, или обманет, или обидит, не избегнуть тому смерти. Будь он знатным вельможей, или священником, или монахом, или простым человеком, пусть бы он владел несметными богатствами, все равно не мог откупиться он от смерти, так грозен был Дракула.

Был в земле его источник и колодец, и сходились к тому колодцу и источнику со всех сторон дороги, и множество людей приходило пить воду из того колодца и родника, ибо была она холодна и приятна на вкус. Дракула же возле того колодца, хотя был он в безлюдном месте, поставил большую золотую чару дивной красоты, чтобы всякий, кто захочет пить, пил из той чары и ставил ее на место, и сколько времени прошло — никто не посмел украсть ту чару».

Последний сюжет напоминает мечту Чингисхана о том, что в его империи должен быть такой террористический порядок, чтобы любой смог пересечь ее из конца в конец, с грузом золота на голове, не подвергаясь никакой угрозе.

Но Дракула Курицына идет дальше — он вторгается со своей «правдой» даже в личную жизнь подданных:

«Однажды ехал Дракула по дороге и увидел на некоем бедняке ветхую и разодранную рубашку и спросил его: “Есть ли у тебя жена?” — “Да, государь”, — отвечал тот. Дракула повелел: “Веди меня в дом свой, хочу на нее посмотреть”. И увидел, что жена бедняка молодая и здоровая, и спросил ее мужа: “Разве ты не сеял льна?” Он же отвечал: “Много льна у меня, господин”. И показал ему множество льна. И сказал Дракула женщине: “Почему же ленишься ты для мужа своего? Он должен сеять, и пахать, и тебя беречь, а ты должна шить мужу нарядные и красивые одежды; ты же и рубашки ему не хочешь сшить, хотя сильна и здорова. Ты виновна, а не муж твой: если бы он не сеял льна, то был бы он виноват”. И приказал ей отрубить руки и труп ее посадить на кол».

А вот, и программный сюжет о том, что Церковь не имеет права вмешиваться в дела владыки, потому, что он сам и есть воплощенная справедливость:

«Пришли как-то к Дракуле два католических монаха из Венгерской земли собирать подаяние. Он же велел развести их порознь, позвал к себе одного из них и, указав на двор, где было бесчисленное множество людей, посаженных на кол или колесованных, спросил: “Хорошо ли я поступил, и кто эти люди, посаженные на колья?” Монах же ответил: “Нет, государь, зло ты творишь, казня без милосердия; должен государь быть милостивым. А те на кольях — мученики!” Призвал Дракула другого и спросил его о том же. Отвечал тот: “Ты, государь, Богом поставлен казнить злодеев и награждать добродетельных. А люди эти творили зло, по делам своим и наказаны”. Дракула же, призвав первого монаха, сказал ему: “Зачем же ты вышел из монастыря и из кельи своей и ходишь по великим государям, раз ничего не смыслишь? Сам же сказал, что люди эти — мученики, вот я и хочу тебя тоже мучеником сделать, будешь и ты с ними в мучениках”. И приказал посадить его на кол, а другому велел дать пятьдесят золотых дукатов, говоря: “Ты мудрый человек”. И велел его в колеснице довезти до рубежа Венгерской земли».

Такое впечатление, что этим наставлением Курицына руководствовался уже внук Ивана Васильевича, полный его тезка, вошедший в историю под прозванием «Грозный», руководствовался в своем конфликте со святым митрополитом Филиппом.

Впрочем, Курицын в конце, все же осуждает своего героя. За что же? «Послал король к Дракуле в темницу сказать, что если хочет он, как и прежде, быть в Мунтьянской земле воеводой, то пусть примет католическую веру, а если не согласен он, то так и умрет в темнице. И предпочел Дракула радости суетного мира вечному и бесконечному, и изменил православию, и отступил от истины, и оставил свет, и вверг себя во тьму. Увы, не смог перенести временных тягот заключения, и отдал себя на вечные муки, и оставил нашу православную веру, и принял ложное учение католическое. Король же не только вернул его Мунтьянское воеводство, но и отдал в жены ему сестру родную, от которой было у Дракулы два сына. Прожил он еще около десяти лет и умер в ложной той вере».

То есть, до этого, он своими деяниями не «вверг себя во тьму». То есть, если оставаться формально православным, и действовать в том же стиле тотального террора, то это, похоже, и есть идеал Курицына. И еще очень похоже, что Грозный его реализовал.

Данный текст - глава из книги Д. Тараторина «Русская власть. Опыт деконструкции».

Скачать эту и другие книги автора можно здесь: https://www.directmedia.ru/author_192118_taratorin_dmitriy_borisovich/