История снега и льда

 Напомню, что «малым ледниковым периодом» (МЛП) именуют период глобального (именно глобального!) относительного похолодания, якобы начавшегося в XIV веке и закончившегося к XIX веку. Особо выделяется так называемый температурный минимум, который будто бы длился с 1635-го года по 1715 год. В течение указанного периода в Европе неоднократно замерзали реки, во многих европейских столицах чуть ли не каждую зиму бушевали снежные бури, а в России снег выпадал даже в июле. Всё это, как несложно догадаться, приводило к неурожаям, вымерзанию садов, голоду и высокой смертности.

Понятно, что данные о холоде и голоде ученые черпают из хроник, из показаний очевидцев, из различных официальных документов, донесений и т.д. Ну и, конечно же – из картин Брейгеля. Надо ли говорить, что в нашем воображении типично «европейская зима» плохо ассоциируется со снегом и замерзшими водоемами. И многим, наверное, кажется, будто так было испокон веков, а то, что засвидетельствовал на своих полотнах знаменитых живописец, отражало что-то совсем непривычное, совсем невероятное для жителей Нидерландов. Дескать, все это – последствия кратковременной (по геологическим меркам) аномалии, начавшейся в позднем средневековье.

Прежде чем оценить масштаб этой «аномалии», поговорим о том, насколько «непривычен» был снег и лед для жителей Центральной и Северной Европы.

Вспомним вот эту сказку:

«На площади каталось множество детей. Кто посмелее, привязывал свои санки к крестьянским саням и катился далеко-далеко».

Это - фрагмент из «Снежной королевы» Андерсена. Как мы знаем, снежная королева пообещала Каю «весь свет и пару новых коньков». Санки и коньки – в Дании! Андерсен жил в XIX веке, и катание ребятишек на санках и коньках в то время, судя по всему, было таким же обычным делом, как и в Средней полосе России.

А теперь перенесемся в Голландию. В XVI веке, судя по полотнам Брейгеля, там катались на коньках. А как обстояли дела в XIX столетии? Прекрасным свидетельством на этот счет выступает повесть Мери Мэйп Додж «Серебряные коньки», вышедшая в свет в 1865 году и посвященная как раз Голландии того времени:

«Ханс был в восторге от своих новых коньков и, стремясь показать Гретель, как прекрасно они «работают», выписывал на льду такие фигуры, что девочка стискивала руки в безмолвном восхищении».

Читаем в другом месте:

«Как-то раз в январе, когда густо валил снег, Лоуренс Букман приехал с отцом навестить Бринкеров».

 Итак, в январе «густо валил снег». И это было нормальным явлением. Еще одно примечательное место:

«И вот наступило двадцатое декабря и принесло с собой чудеснейшую зимнюю погоду. Теплый солнечный свет заливал всю равнину. Солнце даже пыталось растопить озера, каналы и реки, но лед вызывающе блестел, и не думая таять».

Как видим, «чудеснейшая зимняя погода» в Голландии XIX века выглядела так: морозный солнечный денек, замерзшие каналы и… радостные люди, пришедшие на состязания конькобежцев. Именно так – катание на коньках было своего рода национальным спортом тогдашних голландцев.

Конечно, эту картину вполне можно связать с инерцией предшествующего «глобального похолодания». Но похоже на то, что снег и морозы не удивляли жителей Европы еще задолго до предполагаемого «малого ледникового периода». Приведем на этот счет свидетельство автора XII столетия – католического миссионера Гельмольда из Босау. В своей «Славянской хронике» он описывает войну князя бодричей Генриха Любекского с племенем руян (ран). Генрих направляет свои войска к городу Волигосту, расположенному на северо-востоке нынешней Германии, на балтийском побережье. В описываемые времена, судя по всему, он был отделен от материка водной преградой. Вот что пишет хронист:

«Воодушевленный этими увещаниями, князь снял лагерь с этого места и направился к морю. Узкий же пролив этого моря, который легко можно было охватить глазом, был в это время вследствие суровой зимы покрыт весьма крепким льдом».

 И далее:

«В течение всего дня шли они по льду и глубокому снегу и, наконец, около 9 часов очутились в земле paн. И тотчас же подожгли ближайшие к берегу селения».

Итак, море было скованно льдом и покрыто глубоким снегом. Была ли это аномалия с точки зрения участников событий? Автор ссылается на суровость зимы. Однако нигде не указано, что его это сильно удивляет – точно так же, как жителя Сибири не удивляют сорокоградусные морозы. Через год повторяется то же самое:

«На следующую зиму, когда море стало удобопроходимым, он, пригласив на помощь герцога Людера, вступил в ранскую землю с большим войском из саксов и славян. И едва они здесь пробыли три ночи, как холода начали уменьшаться и лед таять. И случилось, что, не завершив [своего] дела, они должны были вернуться, едва избежав опасности [погибнуть] в море». 

То есть князь – как ни в чем не бывало – дожидается морозов, чтобы по льду преодолеть водную преграду. На мой взгляд, это говорит о том, что море в ту пору замерзало РЕГУЛЯРНО – когда сильно, когда не очень. Но сам факт замерзания никого не удивлял совершенно. Подчеркиваю, указанные события относятся к началу XII века – как минимум за пару столетий до начала гипотетического «глобального похолодания».

В этой связи резонно поставить вопрос: не являются ли аномалией как раз бесснежные европейские зимы? Приведем свидетельство еще одного автора – Геродота, жившего в V веке до нашей эры. Вот что он пишет о реке Истр (нынешний Дунай):

«Зимой воды этой реки достигают своего естественного уровня или немного выше, потому что в это время в тех странах только изредка выпадают дожди, но зато ПОСТОЯННО ИДЕТ СНЕГ (выделено мной – О. Н.). Летом же глубокий снег, выпавший зимой, тает и отовсюду попадает в Истр. И вот этот-то талый снег стекает и наполняет реку, а также частые и обильные дожди (ведь дожди бывают там и летом)».

Таким образом, если верить отцу истории, то в античную эпоху снежные зимы были ОБЫЧНЫМ ЯВЛЕНИЕМ для Центральной и частично Южной Европы. То есть на территории нынешней Австрии, Чехии, Венгрии, Румынии, и возможно – Сербии и Болгарии – регулярно выпадал обильный снег. Геродот не утверждает, что Дунай замерзал, но из контекста следует, что снежный покров был устойчивым, поскольку снег лежал всю зиму. И судя по всему, климат в этих краях отличался повышенной влажностью. 

Снег – союзник винограда

Естественно, мы ни в коем случае не утверждаем, что европейские зимы были столь же суровыми, как в Сибири. Однако похоже на то, что зимы со снегом сами по себе долгое время не были для многих европейцев в диковинку. Существует легенда, согласно которой император Карл Великий (IX век) однажды заметил, что весной южные склоны Рейна избавились от снега намного быстрее, чем северные. Якобы в результате этого наблюдения император повелел засадить южные склоны виноградом, поскольку там был достаточно тепла до его вызревания.

Климатологи обычно связывают интродукцию виноградной лозы, активно начавшуюся в раннем средневековье, с так называемым климатическим оптимумом (который потом якобы был прерван «малым ледниковым периодом»). Однако, скорее всего, решающим фактором для успешного продвижения этой культуры из средиземноморских регионов в умеренные широты был как раз УСТОЙЧИВЫЙ СНЕЖНЫЙ ПОКРОВ, надежно защищавший корни и плодовые стрелки от морозов. Именно благодаря обильному снегу удалось продвинуть виноградную лозу до самого севера Центральной Европы. Снег – прекрасная защита для растений от зимних холодов. Используемая в средневековье агротехника, когда побеги винограда вырастали прямо от уровня почвы, а грозди располагались невысоко над землей (такую агротехнику впервые применили римляне на «Золотом склоне», в нынешней Бургундии), создавала хорошие условия для перезимовки виноградных кустов под толстым слоем снега.

Возможно, до тех пор, пока снежный покров был устойчивым, пока не было погодных «сюрпризов» с чередованием морозов и оттепелей, европейские земледельцы и виноградари особых проблем не испытывались. На мой взгляд, проблемы, которые ученые связывают с глобальным похолоданием, были вызваны не просто низкими температурами, а общей нестабильностью и непредсказуемостью погоды.

Это предположение красноречиво подтверждает суровая зима 1709 года, когда европейским виноградникам был нанесен небывалый урон. Об этой зиме подробно пишет Род Филлипс в книге «История вина». Вот как это происходило во Франции:

«В январе 1709 года выпал обильный снег, а потом температура опустилась значительно ниже нормальных отметок, достигнув – 16 градусов в Монпелье и – 18 градусов в Марселе, тогда как в Париже температура не поднималась выше – 20 градусов в течение 10 дней. Во всей Франции реки покрылись льдом. Затем температура поднялась, что привело к таянию снегов и разливу рек, но тут же снова опустилась, достигнув – 23 градуса в Париже».

Отмечу, что катастрофическую ситуацию создали не столько низкие температуры, сколько указанный перепад, когда неожиданно сильная оттепель (подчеркиваю – неожиданно сильная, вызвавшая активное ТАЯНИЕ СНЕГА среди зимы!) сменилась морозами. Первая волна холода, идущая СО СНЕГОМ, не была катастрофической. Она могла плохо сказаться на урожайности, но, подчеркиваю, это еще не была катастрофа. Страшный удар виноградникам был нанесен сразу после оттепели, когда СНЕГА УЖЕ НЕ БЫЛО. Любой садовод знает, что резкий переход от тепла к холоду – самое страшное, что может быть для растений.

Кстати, этим объясняется, почему, например, на территории Кубани и Придонья сложно вырастить амурские сорта винограда, хорошо себя чувствующие в Западной Сибири. Виной тому – резкие перепады температур в конце зимы. Если европейская лоза выходит из зимнего покоя медленно, то амурец очень быстро пробуждается во время оттепелей, после чего набухшие почки гибнут с приходом новой волны холода. Вообще, донские виноградари испытывают большие проблемы как раз из-за отсутствия устойчивого снежного покрова, что сильно ухудшает условия перезимовки виноградной лозы (которую закапывают в землю). Как ни странно, но у алтайских виноградарей с этим проблем намного меньше – именно благодаря обилию снега.

Очевидно, однажды европейцы столкнулись с теми же проблемами – неустойчивым снежным покровом и резкими перепадами температур в зимний период. Эти проблемы, как мне представляется, современные ученые связали с глобальным похолоданием. Хотя сегодняшняя ситуация – особенно у нас, в Сибири – лучше всего иллюстрирует характер проблемы. Можно вспомнить бесснежный морозный ноябрь 1990-го года, когда на дачах погибли многолетники. Можно вспомнить, как в Новосибирске в 2013 году снег не выпадал до самого декабря. Согласимся, что для сибирских регионов это совсем не типично. Но это – факт наших дней. Возможно, в Европе нечто подобное стало раз за разом происходить, начиная с XIV столетия, в чем современные ученые увидели начало глобального похолодания.

Лоза как свидетель климатической истории

Почему именно виноградная лоза является для нас самым надежным индикатором? Потому, что виноград культивировали в Европе для получения вина, а вино, в свою очередь, становилось пригодным для питья и хранения только в том случае, если изготавливалось из нормально СОЗРЕВШИХ плодов, накопивших приемлемое количество сахара. А для этого, как мы понимаем, виноградной лозе необходимо получить достаточное количество тепла. Если тепла за период вегетации было недостаточно, ягоды будут недозрелыми, и рассчитывать на получение вина не придется. То есть здесь всё достаточно строго, ибо процесс созревания винограда очень тонко «настроен» на погодные условия. Выдалось холодное и влажное лето – считай, что урожай пропал.

Отличительной особенностью знаменитых французских и немецких винодельческих регионов (в отличие от того же Средиземноморья) является то, что виноград здесь вызревает, что называется, НА ГРАНИ ВОЗМОЖНОГО. Сюда можно отнести такие регионы, как Бордо и Бургундия, долину Луары, Шампань, Эльзас, долину Рейна и долину Мозеля. Допустим, если в Провансе или в Лангедоке виноградарь может держать на кусте такой поздний сорт винограда, как Каберне Совиньон, до состояния увяливания, то для бордосских виноградарей подобная ситуация случается где-нибудь раз в десять лет (если не реже). А в целом каждый год обещает неприятные сюрпризы. И главная неприятность – это холодное лето или слишком влажная осень. Такое в упомянутых регионах случается не так уж редко, поэтому качества вина нестабильно и меняется год от года. Бывают прекрасные урожаи, бывают нормальные, бывают посредственные, а бывают и вообще никакие.

Я специально заостряю внимание на этом моменте. Как вы понимаете, перечисленные регионы весьма чувствительны к климатическим изменениям, особенно если речь идет о похолодании. Стоит только снизить «градус» тепла, как это мгновенно скажется на вызревании культивируемых сортов. Даже в границах одного и того же региона условия вызревания заметно различаются. Так, в Бордо очень требовательный к теплу Каберне Совиньон нормально вызревает только на теплых гравийных почвах левого берега Жиронды, и с трудом вызревает на холодных глинистых почвах правого берега. Поэтому на правом берегу предпочитают выращивать более ранний Мерло. Но и с этим сортом иной раз возникают проблемы в условиях холодного лета. Вот показательный случай на этот счет. Производитель знаменитого красного вина «Петрюс» – Кристиан Муэкс – вынужден был во время одного такого неблагоприятного года покрыть междурядья черной пленкой, дабы спасти урожай. Не столь проста и ситуация в Бургундии. Несмотря на то, что выращиваемый здесь Пино Нуар относится к группе относительно ранних сортов, для него на этих территориях также бывают неудачные годы.

По указанной причине в перечисленных регионах законодательно разрешается шаптализация – искусственное подслащивание сусла тростниковым сахаром. Немецким виноделам разрешается понижать кислотность сусла с помощью мела. С определенных пор в Германии вообще наметилась тенденция заменять посадки «благородного», но довольно кислотного и поздно созревающего Рислинга посадками более раннего и малокислотного сорта Мюллер-Тургау (к большому огорчению ценителей вин, поскольку Мюллер-Тургау, созданный в позапрошлом веке, дает простенькие, невыразительные вина). В Бордо традиционно страховались от капризов погоды, делая вино из разных сортов, с разными сроками вызревания. Например, сочетая терпкий Каберне Совиньон с относительно мягким Мерло. В неблагоприятные годы доля Мерло, естественно, возрастает.

Я специально прибегнул к этим подробностям, чтобы еще раз подчеркнуть, насколько чувствительны знаменитые винодельческие регионы Франции и Германии к климатическим изменениям. Повторяю, даже в наше время здесь нередко случаются неблагоприятные годы, когда виноград не достигает нужной спелости для получения качественного вина. Недаром большие ценители вин пользуются так называемыми «картами миллезимов», то есть картами благоприятных лет.

А как обстояли дела раньше – триста-четыреста лет назад, то есть в тот период, на который выпадает гипотетический «малый ледниковый период»? Ведь логично предположить, что в случае общего уменьшения количества тепла это неизбежно сказалось бы на состоянии указанных винодельческих регионов. Во всяком случае, им грозил бы упадок или переход на принципиально иные сорта с очень коротким циклом вегетации. Какую же картину мы обнаруживаем на самом деле?

Безудержная виноградная экспансия

Как мы уже отмечали выше, климатологи связывают распространение виноградной лозы на территории Франции и Германии со смягчением климата. Если этот тезис верен, то начавшийся «малый ледниковый период» (напомним, длившийся якобы чуть ли не 400 лет), должен, по идее, привести к обратной тенденции – к сокращению посадок в северных краях и «возвращению» виноградников к старым, «античным» границам своего распространения.

Некоторые факты, на первый взгляд, как будто подтверждают указанную тенденцию. Отметим, что еще до падения Римской империи виноградная лоза проникла в долину Мозеля, Сены и Луары. По некоторым данным, виноградники были заложены даже на территории Южной Англии. Согласно сводам английских законов, виноград культивировался в некоторых хозяйствах раннего средневековья (хотя серьезного экономического значения они не имели). В раннем средневековье благодаря усилиям церкви увеличивалось количество винодельческих деревень на территории Германии, Австрии и Швейцарии. Многочисленные виноградники появляются в долине Рейна и в Эльзасе. Не отстают и центральные области Франции. Так, в начале IX века в окрестностях Парижа примерно 300 – 400 га были засажены виноградной лозой. Увеличиваются посадки винограда и в Бургундии. Примечательный факт: на церковном соборе в Аахене в 816 году было принято постановление, согласно которому в каждом храме должно быть определенное количество послушников, в чьи обязанности входило, в том числе, возделывание виноградников. Виноделие активно поощрял и император Карл Великий. Как мы отмечали выше, считается, что именно он распорядился заложить виноградники на южных склонах Рейна. Эпоха Каролингов благоприятно повлияла на один из важнейших винодельческих регионов Франции – Шампань, самую северную территорию французского виноделия. Первые виноградники появились в аббатствах Шампани еще в VII веке. Спустя двести лет они стали настолько обширными, что стали делиться на отдельные районы.

Известно, что к XII веку виноградная лоза «добралась» и до Польши, чему на первых порах (как и в остальных частях Европы) немало посодействовали монахи. Площадь виноградников в Зеленой Гуре (о которых упоминается уже в XIV веке) доходила до 700 га. Киевская Русь также не осталась в стороне. Известно, что примерно с XII века лозу культивировали на землях Выдубецкого и Межегорского монастырей. По некоторым сведениям, в средние века монастырские виноградники существовали возле города Турова, на территории нынешней республики Беларусь.

К чему был приведен этот исторический экскурс? Дело в том, что последующее сокращение числа виноградников на территории той же Англии, Германии и Польши сторонники МЛП напрямую увязывают с глобальным похолоданием (вспомним еще раз картины Брейгеля). Действительно, английское виноградарство на исходе средневековья кануло в лету и стало возрождаться только со второй половины XX столетия.   Площадь немецких виноградников сильно сократилась в XVII веке. Польские виноградники начали стремительно сокращаться в начале XVIII столетия. Однако связаны ли эти факты с климатическими изменениями или они имеют социально-экономические и политические причины?

Как я уже говорил, английские виноградники не имели серьезного значения в хозяйственной жизни страны, и сведения о них мы вообще получаем по отрывочным данным и по косвенным свидетельствам. Совсем не исключено, что лозу культивировали в монастырях (что было типично для тогдашней Европы), изготавливая вино для местного потребления. После отчуждения в ходе Реформации церковных земель выращивание винограда стало уделом лишь отдельных любителей. Английские потребители, как известно, многие столетия усиленно «налегали» на импортные вина, в больших количествах завозившиеся из Бордо, Испании и Португалии.

В Германии, как пишет канадский исследователь Род Филлипс, многие виноградники были уничтожены во время Тридцатилетней войны. Простой народ стал довольствоваться пивом, которое становилось все более и более популярным благодаря использованию хмеля (в то время для немцев это было новшеством, заимствованным, кстати, у славянских народов). Еще одним немаловажным фактором стало широкое распространение дистиллятов (в основном бренди), составивших сильную конкуренцию виноградным винам.

Что касается польского виноделия, то оно не выдержало конкуренции со стороны Венгрии, откуда с XVIII столетия стали в большом количестве поступать недорогие токайские вина превосходного качества. Помимо этого поляки, подобно немцам и англичанам, познали толк в крепких напитках и стали активно развивать данное направление. То же самое можно сказать и про англичан, которые с XVII века в огромных количествах закупали французский дистиллят. Как пишет Род Филлипс, в 1645 году в Англию было поставлено 4 500 000 литров французского бренди. В 1689 году это количество удвоилось. «В пересчете на чистый алкоголь бренди быстро оставило вино позади», - заключает автор. Приведенный пример наглядно показывает важность потребительских запросов в деле развития виноторговли и ее связь с развитием виноградарства (самый впечатляющий пример на этот счет – современная Россия, где из-за высокой популярности пива и крепкого алкоголя отечественное виноградарство находится не в самом лучшем состоянии, особенно с точки зрения привлечения инвестиций).

Читая книги по истории виноделия, возникает впечатление, что авторы привлекают к объяснению климатический фактор исключительно в силу его простоты, не утруждая себя серьезными размышлениями на эту тему. Ссылка на МЛП выскакивает у них словно чёрт из табакерки – как будто исключительно для того, чтобы показать осведомленность в вопросах климатологии. Очень легко, конечно, связать упадок виноградарства на севере Германии и в Польше с похолоданием. Однако как быть с тем, что в других, еще более прохладных странах, ситуация выглядела по-другому?

Дело в том, что интродукция виноградной лозы на территории Европы не останавливалась даже в XVII веке, с которым ученые связывают гипотетический температурный минимум. Самым впечатляющим примером является здесь Московское Царство. В 1613 году первый российский виноградник был заложен в Астрахани. Похоже, этот опыт был удачным, поскольку из Астрахани ко двору царя Алексея Михайловича ежегодно доставляли 50 – 60 бочек вина. В наше время Астраханская область не входит в число винодельческих регионов, поэтому вдвойне примечательно то, что виноделием здесь занимались в XVII столетии, на которое (еще раз повторю) якобы приходится упомянутый температурный минимум. Но это еще не всё. В XVII веке виноград распространяется от Астрахани до самой Москвы. Его начинают выращивать в Курске и Тамбове. После того, как с Россией воссоединилась Украина, из Киева (да-да – из Киева!) были привезены виноградные лозы, которые высадили в Царском саду под Москвой, в Измайлове. Виноградная лоза доставлялась туда также с берегов Терека.

Специально отметим, что в этом Царском саду, помимо винограда, выращивались груши, сливы и вишни. Еще один красноречивый факт: царь Петр I собственноручно посадил виноградный куст в Пскове, плодоносивший более ста лет! По распоряжению того же Петра I в Киеве был заложен «Регулярный сад», где, в частности, были высажены «рейнские» лозы. В 1735 году при сооружении царского дворца были заложены виноградники на склонах Днепра. В 1763 году там насчитывалось 30 тысяч кустов (см.: Лойко Р. Э. Северный виноград. – М.: Издательский Дом МПС, 2003, с. 14 – 17).

Другой показательный пример. На территории Латвии, согласно хроникам, первые кусты винограда были высажены в начале XV века. В 1681 году виноград немецких сортов был высажен в Сабиле на специально устроенных террасах. Как пишет Лойко: «Во времена герцогства Курляндского виноград выращивался в каждой баронской усадьбе». Эти виноградники погибли во время Северной войны (то есть отнюдь не из-за климата).

Согласимся, что «хроника» МЛП неважно согласуется с историей продвижения виноградной лозы. Понятно, что в условиях севера коммерческое использование винограда (например, для производства вина) было далеко не всегда оправданно, особенно по причине сильной конкуренции с южными странами. Именно с этим обстоятельством, как мы отметили, связано угасание виноградарства на территории Польши. И частично – на территории Германии (не говоря уже о тогдашней России и Латвии). Но если оценить ситуацию с производством вина на территориях традиционного возделывания винограда (куда мы отнесем и упомянутые выше винодельческие регионы Франции и Германии), это не даст нам никаких оснований говорить о том, что природно-климатические условия позднего средневековья и Нового времени создали какую-то неожиданную преграду для развития этого дела. Поэтому рассмотрим, как обстояло дело с производством вина в указанный период.

Арно де Понтак «глобального похолодания» не заметил

 XVII век во многом был знаменательным для французского виноделия, а в чем-то даже - переломным. Но отнюдь не в том смысле, что из-за «температурных минимумов» приходилось менять агротехнику, на зиму зарывать виноградную лозу в землю, закрывать соломой или высаживать какие-то новые очень ранние сорта. Ничего подобного как раз и не было. Индикатором ситуации в данном случае является регион Бордо, где благодаря инвестициям со стороны голландских виноторговцев площади виноградников ЗНАЧИТЕЛЬНО УВЕЛИЧИЛИСЬ (в основном, за счет осушения пойменных земель), и экспорт вина НАРАСТАЛ. Я подчеркиваю – инвестиции в бордосские виноградники увеличились прямо на пике «глобального похолодания». Да, случались и неудачные винтажи, иногда - по нескольку лет подряд. Но это связано с обычными капризами погоды, что нередко, как уже говорил, происходит и в наши дни. В целом же ситуация была достаточно благоприятной для винодельческой отрасли, особенно с точки зрения ПОВЫШЕНИЯ КАЧЕСТВА вина и появления новых стилей, ставших в каком-то смысле классическими.

Считается, что именно голландцы сформировали спрос на новые стили вина – а) натурально-сладкие белые; б) насыщенные, полнозрелые красные. Именно регион Бордо стал здесь, своего рода, законодателем мод на бархатистое, насыщенное красное вино, способное стареть долгие годы. Возможно, климатологу этот факт ни о чем не говорит. Однако именно он вступает в противоречие с гипотезой «малого ледникового периода».

Начнем по порядку. В течение средних веков, до появления голландцев, бордосские вина скупали англичане. О белых винах ничего определенного сказать мы не можем, что касается красных, то до XVII века они по своему стилю и качеству не имели ничего общего с «классическим» красным бордо. Это были довольно легкие напитки светло-красного цвета, известные под словом «кларет». Англичане покупали их каждый год и выпивали до нового урожая. Вино еще бурчало в бочке, когда его грузили на корабли для отправки к берегам туманного Альбиона. Для выдержки оно совсем не предназначалось.

Похоже, все красные французские вина того времени (включая знаменитое бургундское) не обладали насыщенным цветом и полнотой. Это объяснялось непродолжительным контактом сусла с виноградной кожицей (при производстве кларета контакт длился всего несколько часов, и вино, по сути, было розовым, а не красным). При производстве насыщенных красных вин – таких, какие стали производиться в Бордо с XVII века, - контакт с кожицей осуществляется в течение нескольких дней, иногда – до трех недель (так называемая «расширенная мацерация», очень популярная у некоторых современных бордосских виноделов). Это – одно из условий. Другое принципиально важное условие: виноград для такого вина должен не просто вызреть - он должен ОЧЕНЬ ХОРОШО ВЫЗРЕТЬ. То же самое справедливо и в отношении природно-сладких белых вин, для получения которых виноград необходимо держать на лозе до середины осени – при условии, конечно же, что осень будет сухая и теплая.

Надеюсь, теперь вы понимаете, ЧТО означает для нашей темы факт появления в XVII столетии указанных стилей? Эволюция бордосского виноделия никак не намекает на наступление похолодания. Понятно, что чем меньше тепла – тем меньше сахара в винограде, тем жиже получается вино. Здесь же мы видим ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНУЮ картину. Приведу еще один красноречивый факт. Первые красные вина темного, «классического» стиля (связанные с именем помещика Арно де Понтак), изготавливались из винограда сорта Пти Вердо – созревающего даже позднее достаточно позднего для Бордо сорта Каберне Совиньон. В настоящее время Пти Вердо используется в некоторых шато (хозяйствах) исключительно в качестве вспомогательного сорта, добавляющего вину терпкости и цвета. Человек, мало-мальски сведущий в ампелографии, поймет, что если бы в XVII столетии тепла было меньше, чем в наши дни, у Пти Вердо не было бы никаких шансов дать миру превосходное вино, за которое в то время назначали огромную цену. Это равносильно тому, чтобы выращивать Каберне Совиньон где-нибудь в Курской области – в надежде получить из него что-то стоящее.

Символично, что Каберне Совиньон появился как раз в указанные период, возможно, в конце XVII столетия. Во всяком случае, в XVIII веке он был уже распространен в винодельческих хозяйствах Бордо, став основой красных вин «классического» стиля. Правда, для этого ему необходимо достаточно хорошо вызреть. В условиях «недобора» тепла резкий травянистый тон (присущий плохо вызревшим ягодам данного сорта), совершенно исключает возможность изготовить из него даже просто нормальное красное вино, которое можно было бы пить без содрогания. Известные эксперты в области виноделия справедливо замечают, что если бы в Бордо не было теплых гравиевых почв, там не было бы и Каберне Совиньон. В 1960-70-х годах большие посадки этого сорта (в соответствии с бюрократическими предписаниями) появились на прохладных глинистых и известковых почвах правого берега Жиронды. Результаты, по мнению винных критиков, были печальны.

К чему мы опять уклонились в энологию? Очень просто: представьте, что условия вызревания на территории Бордо приблизились, например, к условиям Шампани. Полагаю, в этом случае о «классическом» стиле пришлось бы забыть. Но ведь как раз нечто подобное должно было бы произойти в случае общего понижения температуры, не так ли? И о популярности Каберне Совиньон не было бы и речи. Иначе в чем мог выражаться «температурный минимум», как не в уменьшении суммы активных температур, из чего совершенно неизбежно следует сокращение сроков вегетации для культивируемых растений. Каберне Совиньон в этом случае никак бы себя в Бордо не проявил (с лучшей стороны, разумеется).

Приведу еще один красноречивый пример. В том же XVII столетии виноделы Шампани конкурировали с Бургундией, пытаясь делать красное вино в «бургундском» стиле. Надо сказать, что вино это очень ценилось и при Людовике XIV даже поставлялось к королевскому двору. Лишь в XVIII веке Шампань почти полностью переключилось на производство игристых вин, поскольку на них неожиданно вырос спрос за рубежом (в первую очередь, в Англии). Напомню, что этот винодельческий регион расположен на северо-востоке Франции и считается одним из самых холодных. Как я уже говорил выше, виноградники там были заложены еще в VII веке. Надо полагать, что если бы спустя тысячу лет наступило неожиданное похолодание, о процветании винодельческих хозяйств Шампани не было бы и речи. Однако на деле всё вышло наоборот. Остается изумляться тому, что «температурный минимум» воздействовал на природу так избирательно.

Кстати, после окончания Тридцатилетней войны началось восстановление виноградников (практически полностью опустошенных) в долине Рейна и в Эльзасе. Красноречивым фактом является то, что для посадок был выбран сорт Рислинг, который стал массово высаживаться именно с этого времени. Примечателен этот факт тем, что Рислинг относится к поздним сортам. В Германии его убирают последним (нередко – неважно вызревшим). Почему немцы не выбрали, например, сорт Мюскаде – столь же зимостойкий, столь же урожайный, относительно ранний и к тому же малокислотный? Именно так, кстати, поступили виноградари Нанта после суровой зимы 1709 года. Но немцы отдали предпочтение поздно созревающему Рислингу. Почему? Всё дело в том, что Рислинг может созревать до самых холодов, не теряя кислотности. Это давало возможность немецким виноделам изготавливать из этого сорта натурально-сладкие вина, на которые в то время был высокий спрос. Выбор немецких виноделов, в данном случае, также весьма красноречив, и вряд ли он был хоть как-то связан с уменьшением тепла.

Таким образом, конкретная хозяйственная практика плохо согласуется с гипотезой МЛП. Единственное, что мы может сказать с полной уверенностью, так это то, что климат в те годы стал отличаться высокой нестабильностью. Возможно, с климатом действительно происходило нечто странное, но оснований для простых и однозначных ответов у нас нет. В данном случае я не претендую на раскрытие загадки того периода. Главное, показать, что сама картина климатических изменений не так уж понятна, тем более, если это касается прошлого.

И напоследок обратимся к нашим дням. Складывается впечатление, что за последние двадцать лет жители Средней полосы России и Западной Сибири начали регулярно наблюдать те «капризы погоды», с которыми лет триста-четыреста назад столкнулись французы и немцы. Как неоднократно признавались мне знакомые сибирские селекционеры-растениеводы: «Сегодня не действуют никакие приметы, никакие предсказания». По их словам, тепла стало больше, фенофазы сдвинулись. Но это совсем не повод для радости, ибо погода выдает капризы прямо как в известной сказке «Двенадцать месяцев». И самое примечательное: Западная Сибирь, климат которой всегда отличался стабильностью, уже не дает на этот счет никаких гарантий. Поэтому климатические изменения – факт. Но в то же время спор о глобальных климатических изменениях – прекрасный тест на проверку уровня теоретического мышления. В наши дни эта тема стала предметом многочисленных спекуляций, когда ученые стремятся впечатлить общественность громкими заявлениями, проецируя свои поспешные выводы не только на будущее, но и на прошлое. Гипотеза о «малом ледниковом периоде» - как раз один из таких сюжетов, который с определенных пор циркулирует в научно-популярной литературе в качестве достоверного «факта».